Андрей Волковский - Необычное и обыкновенное

ладно?

— Папа! Ты меня не слышишь? Я прошу тебя: не надо!

— Надо, Ривин, надо, — пробормотал отец, листая большую книгу и делая пометки на карте.

— Посмотри на меня, отец!

Мужчина нахмурился, отложил книгу и повернулся к сыну.

— Ривин, я знаю: ты волнуешься за брата. Ему ничего не грозит. Марины, эти местные лягушата, на празднике в людском поселении. Храм ничем не защищён от таких, как Лук-кас. Он справится.

— Но марины, они же умрут без Рога! — закричал Ривин.

— А вот это не твоя забота, сын. Перестань вести себя как капризный ребёнок! Всё. Закончили!

Если Ривин просит, то от него просто отмахиваются, а если кричит, то он — капризный ребёнок. Слушать его отец не собирается.

— Нет! — ещё громче крикнул Ривин и вскинул руку.

С тонких кривых пальцев сорвалась молния, на лету превратившаяся в искрящуюся сеть, и врезалась в отца. На его лице отразилось недоверчивое удивление, словно он никак не мог поверить в то, что сын атакует его. Собственно, Ривин и сам с трудом это осознавал.

Мужчина рухнул, скованный заклинанием. Ривин подошёл вплотную и сказал:

— Прости, папа. Но так нельзя! И если ты не остановил Лук-каса, то это сделаю я.

Его сердце бешено колотилось. Тело покрылось потом. Почему-то заболела голова, и в левом виске будто спицу проворачивали.

Ривин наклонился, морщась от боли, и вытащил из отцовского дорожного сундука шкатулку. Сосредоточился, создавая Разбей-ключ, открыл шкатулку и вынул из неё Усмирение Вод.

Отец, лежащий на палубе, яростно вращал глазами, тщетно пытаясь вырваться из-под власти заклинания и запретить сыну совершить самую большую глупость в его недолгой жизни.

— Прости, папа... — ещё раз повторил Ривин и сдавил в ладонях синий шарик с заклинанием.

Шарик пошёл трещинами, из них просочились лёгкие, как клубы дыма, вихри Усмирения, за несколько ударов сердца окутав мальчика непроницаемым коконом.

Ривин с трудом перебрался через борт и прыгнул в воду.

Плавал он неплохо. Его неудобное тело с детства удивительно легко приспособилось к воде. Конечно, до стремительной грации Лук-каса ему было далеко, но названный брат никогда не насмехался над его неуклюжестью, не пытался показать, что он лучше, хотя перепонки на пальцах и жаберные щели давали ему неодолимое преимущество.

Наоборот, когда они совсем детьми вдвоём плескались в пруду за домом, Лук-кас искренне радовался за брата, помогал ему. Может, поэтому неуклюжий Ривин хорошо чувствует себя в воде до сих пор?

Стоило подумать о брате, как сердце сжалось. Понимает ли он, что собирается сделать? Ривин очень любил Лук-каса, но порой не мог сказать, что именно думает его брат. То ли потому, что сам Ривин редко общался с другими людьми и плохо разбирался в их мыслях и чувствах, то ли потому, что лицо Лук-каса, знакомое и родное, чуть-чуть, но всё же отличалось от человеческого.

Мутная тяжёлая вода равнодушно пропускала через себя тщедушного человечка. Усмирение Вод давало дышать под водой, но чем ниже приходилось опускаться, тем сложнее было заставить себя вдыхать. Соберись, Ривин!

Брат нырнул раньше. И плавает он быстрее. Ничего не поделаешь, придётся наложить на себя чары.

Он сосредоточился и создал Ускорение. Заклинание изменяло пространство вокруг. Ривину казалось, что водная толща сначала подёрнулась рябью, а затем истончилась — и плыть стало легче.

Внизу виднелись бело-голубые огни подводной деревни. Мимо пронеслась стайка мелких серебристых рыб. Где же Лук-кас?

Неужели он уже в храме?

Отец рассказывал о том, как красив храм морского народа. И о том, что войти туда может только тот, кто родился под водой и только после совершеннолетия. Теперь-то Ривин знает, что отец десять лет воспитывал Лук-каса, ожидая, пока приёмный сын достигнет заветного четырнадцатилетия.

“Папа, как ты мог?!”

Жгучая обида захлестнула Ривина, едва не выбив дыхание. Он не понимал, как можно было растить его брата, учить его, заботиться — и при этом думать только о том, что он нужен тебе как полезная вещь, как молоток или компас.

— Это для твоего же блага! — всплыло в памяти. От этого на душе стало ещё гаже.

Не думай, Ривин. Плыви. Сейчас нужно остановить брата, а решать, что дальше делать, будешь потом.

Он опустился ниже и невольно залюбовался нечеловеческой красотой поселения морского народа. Отсюда, сверху, оно казалось нарисованным. Дома, похожие на большие беседки, --">