Сергей Юрьевич Сезин - Вечная дорога

человеческие запахи. Поэтому в аборигенских городах вдоль заборов их никогда не бывает. Когда аборигены научатся строить общественные уборные и ходить в них, демонов там тоже не будет. Не выносят рогатые запахов. Я с ними солидарен и тоже плохо переношу-хоть и не демон. А сине-фиолетовый забросил мои портянки куда-то мне за спину. Я снова изобразил улыбку, перекосив рот в другую сторону. Сине-фиолетовый встал. Слово это только подводит итог его действию, а не описывает его, потому как и не смогу описать вставание. Наверное, больше будет похоже на 'перетек в другую форму'. Я закрыл рот и зажал его ладонью. Демон обычно внедряется в человека через рот, хотя слыхивал и про иные способы внедрения. Но у женщин. Но демон не стал разрывать мое тело или выворачивать наизнанку, не стал вселяться в меня, чтобы я стал одержимым, он только зловеще улыбнулся и показал мне на то, что было у него за спиной. И помахав ручкой на прощание, растворился в воздухе.

Как человек справедливый (ну, я таким себя ощущаю) должен сказать, что счет сравнялся. Потому как я удивился пуще, чем тому, что был убит. Потому как все мои вещи не остались там, на тропинке к нужной мне пещере, а перенеслись сюда. Так что моему убийце, получается, вообще ничего не досталось! Ни хладного трупа, ни вещей. Как же он теперь удивится и что он подумает? А, может, он вообще с ума сойдет, потому как на вещах крови совсем нет, а должна была быть и много! Может, демон кровь тоже убрал с тропинки и кустов? Странный сегодня вышел день, полный загадок. Или мне все это снится?

Да, все мое добро лежит за бывшим местопребыванием задницы демона, но вроде бы он на них не сидел. Тем не менее, я перепроверил-ничего не помято и не раздавлено. Если сине-фиолетовый и восседал на моих вещах, то как-то ухитрился их не касаться.

'Как много скрыто в демонах умений,

Про них у нас и представленья нет.'

Вот проснулся мой поэтический дар, но с изрядным запозданием, когда демона и след простыл. И куда мне теперь податься- снова под пулю? Нет, коли меня демон или тот, кому он служит, убрал оттуда- значит, возвращаться нельзя. Тогда куда? Вот и даже не знаю.Я прямо был в затруднении: что бы мне такого сделать вместо намеченного и не сбывшегося? Куда пойти, кого или что найти, кого прибить, кого оживить? Ну, если честно, оживлять -то я не умею, ибо не бог, но это несущественно.

Я решил, что никуда не пойду, а останусь тут. Получил жизнь заново-так уж транжирить ее, так транжирить! Кто-то про такое транжирство выражался так: 'Пусть председателя долгового суда хватит кондрашка!' В этой земле для возврата долгов существовал отдельный суд. Это не Чернолесск и не Кстов, где судья ведет любое дело, хоть убийство, хоть спор по завещанию, хоть непристойное поведение в общественном месте, сиречь пьяная драка в бардаке. Ой, виноват, забрехался, нету в Кстове публичного дома и не будет, пока в нем правит господин Федосеев.А если головою после него изберут любого из трех сыновей, то еще долго не будет. Туда этому почтенному граду и дорога, а я вот возьму и останусь тут до утра!

В Демоновой Глотке чудовища из Дурных болот не приживаются, эльфы тоже не заходят, всех бед- только отсутствие воды и визиты демонов. Красота! Тишина и благолепие! А утром пройду три километра извилистого лабиринта и выйду к реке Серен. Что будет дальше- увижу. Почему не иду сейчас, ведь до темноты еще часа три- вот захотелось мне так в этой самой новой жизни, которую из меня сначала вырвали, а потом вставили обратно.

В качестве первого акта пьесы я сжевал банку тушенки, лишь слегка разогрев ее. Дров тут нет, а таблетки сухого горючего не в излишке. Вкуса никакого я не ощущал и ел больше по необходимости. Вот чай-на это можно и потратить еще таблетку. Ставить сторожки я не стал- мне уже говорили, что в Глотке это бесполезное занятие. Посему улегся, насколько позволили здешние камни и свернутая палатка. Впору бы полежать и подумать, что это было, отчего, и чем все пахнет, но голова не хотела анализировать и синтезировать, она хотела отдохнуть от случившегося. И остальной организм ей это позволил.

И ненадолго. Меня разбудили, причем так, как никогда в жизни-стихами:

'Солнце зашло, отдохнуть пора,

Завтра опять мне в путь пора.

Я на поляне стреножил коня,

Тут сон глубокий сморил меня.

'Очнись, очнись, о рыцарь усталый!

Сонного мне убивать не пристало.'

Опять сине-фиолетовый! Сидит, слегка светясь во тьме, и читает их. Я убрал револьвер и глянул на гостя: --">