Михаил Яковлевич Романов , Владимир Александрович Кощеев - Имперец. Том 4 (СИ)

со всей серьезностью.

— Отец тебе не позволит заниматься ерундистикой, — заметил я.

— Ты мне жизнь спас, его вытащил чуть ли не на руках…

— Так поступил бы любой офицер, — заметил я, равнодушно пожав плечами.

— Да, но ты даже не военный.

Вместо ответа я опрокинул в себя стопку, закусил какой-то бужениной, и сказал:

— Лучше расскажи мне, как там у Меншикова дела? А то бедолага на приеме выглядел так, словно ему выдали награду, от которой пуп развяжется.

— Как знаешь, — усмехнулся Иван, догнав меня по выпитому. — Меншиков справится, он сам по себе парень умный, хоть и немного ведомый отцом был. А сейчас у него полная свобода действия, да еще и Нарышкин в качестве справочника на прямой линии.

— А Свободная фракция?

— А что ей сделается? — пожал плечами Иван. — Ей все равно особенно деваться некуда. Меншиковы ушлые ребята, повязали народ договорами. А деньги, как ты понимаешь, держат людей вместе лучше любой идеологии.

Иван снова разлил, и мы снова выпили.

— Но отец его наверняка еще где-нибудь засветится, — продолжил цесаревич после короткой паузы.

— Я бы на его месте похватал баблишко и плыл бы на первом баркасе в сторону заграницы, — покачал головой я.

— Плохо ты Павла Андреевича знаешь, — хмыкнул цесаревич.

— Вообще не знаю, на свое счастье.

— Вот я и говорю. Он наверняка где-нибудь под камешки забился и впал в спячку до весны, точнее до первого удобного случая. Потом вылезет в самое не вовремя и попытается цапнуть побольнее.

Иван нахмурился и снова разлил.

— Думаешь, он как-то связан с произошедшим? — спросил я напрямую.

Цесаревич задумчиво покрутил стопку вокруг своей оси, прежде чем ответить.

— Думаю, он слишком осторожен, чтобы быть связанным, но слишком замаран, чтобы быть непричастным. Если ты понимаешь, о чем я.

Вместо ответа я лишь вздохнул, и мы снова выпили.

— Так вот, — потер руки наследник престола, — политическая карта империи выглядит так…

Остаток пути Иван Дмитриевич читал мне лекции о родах и их политике, о том кто с кем против кого дружит, да и в целом, куда ветер дует в нынешних реалиях.

Информации было много, конспектировать такое было нельзя, но цесаревич пообещал, что читать предмет «Императорский гадюшник и методы выживания в нем» он будет мне регулярно, дотошно и со всем рвением.

Короче, когда к нам подошел персонал и сообщил, что через полчаса мы будем в Калуге, голова моя пухла, но не от количества выпитого. Выпили мы на самом деле немного, так, для настроения, которое даже лекция об аристократии Российской Империи не слишком подпортила.

Мы вернулись в свой вагон, где Василиса уже с большой неохотой складывала ноутбук. Иван остался в коридоре, отвечая на телефонный звонок, и до нас через дверь доносилось его раздраженное «да-нет-какого хрена?».

Моя невеста посмотрела в окно, где медленно тянулось белое снежное полотно и серые скучные строения промзоны.

— Волнуешься? — спросила Василиса.

— Я? Нет, с чего бы, — пожал я плечами в ответ.

— А я почему-то очень волнуюсь, — тихо призналась девушка.

Я обнял ее за талию и улыбнулся:

— Тебе совершенно не о чем переживать, я ведь рядом. Сейчас сойдем с поезда, прокатимся по городу, посмотрим на людей, да в целом как настроение в княжестве. Потом посмотрим особняк. Возможно, тебе придется и там заняться ремонтом…

Василиса аж зажмурилась от удовольствия при слове «ремонт».

— У нас все хорошо, а будет еще лучше, — тихо проговорил я, целуя свою невесту.

Вагон как будто качнулся, а в следующее мгновение, я понял, что мне не показалось.

Прогремел взрыв.

Конец четвертого тома.

Ссылка на следующий том — https://author.today/work/325014

--">