Ярослав Маратович Васильев - Одинокий мужчина желает познакомиться

как раз тяжёлый гаечный ключ, а на рекордер идёт запись. Картинка будет на загляденье. Остановился и первым полез в драку – ни один адвокат не отмажет. Потому обложив меня сверху донизу матом, мужик вдавил педаль газа в пол и рванул вперёд. Какие эти самоуверенные хамы всё-таки трусливые и предсказуемые. Зато у девушки аж глаза загорелись, за неё явно никто так не вступался ещё.

– Ладно, в чём-то этот боров прав. Мы и впрямь перекрёсток перекрыли. Давай я тебя на трос зацеплю, пока отъедем, а там посмотрим.

– Давай, – тихонько согласилась девушка.

– Трос есть?

Они замотала головой и виновато опустила глазки. Ну я и не сомневался…

– Ладно. У меня есть. Садись в машину, я сам всё сделаю. Попробуем заодно на ходу завести. Сумеешь? В бампер мне не впечатаешься?

– Я… Я сумею.

– Тогда поехали.

Мне с самого начала было понятно, что толку не будет никакого. Но когда мы проехали перекрёсток и остановились чуть дальше по улице на обочине, а машина у неё так и не завелась, то вышла девушка с таким виноватым видом, что хотелось аплодировать капризной фортуне в ладоши.

– Простите…

– Да ладно тебе. Короче, нам в ремонт надо. Там разберутся. Время у меня сегодня есть, давай-ка я тебя до сервиса оттащу?

– Давайте, – обрадовалась девушка. А дальше судя по хмурому лицу к ней в голову пришла мысль: а сколько это стоит? Бесплатно сейчас ничего не делается. – Ой, а что я буду вам должна?

– Да ты чего? – засмеялся я. – За что? За то, что я по дороге к себе домой дотащу твою машину на тросе до сервиса? Ничего не должна. Ну, поехали? Только держи трос натянутым.

Небольшая мастерская располагалась в гаражах затесавшегося с непонятных времён осколка промзоны, теперь окружённого многоэтажками. Но была и в самом деле хорошей. Вдобавок я заранее договорился, мол, ухаживаю за девушкой и надо ей «помочь». Типа, как у неё машина сломается – пока чинится, хочу вечером её домой увести и всё такое прочее. Мужики с пониманием ухмыльнулись, дополнительную таксу из мужской солидарности тоже задирать сильно не стали. Поэтому не удивились ни тому, что я прошу чужую машину сделать «по полной», ни тому, что ремонт необходимо затянуть до завтра.

– Ну всё. Сделают как надо, не переживай. И не обманут. Я здесь мужиков не первый год знаю, ни разу меня не надевали. Если говорят «менять» – значит, точно менять.

– Спасибо, – робко ответила она, похоже, так до сих пор не понимая до конца, что происходит. – А сколько…

– Сколько стоит – пока не скажу. И мастер не скажет, пока машину на подъёмник не загонит. Примерно через полчаса закончат другую машину, и дальше сразу поставит твою лошадку посмотреть. Всё будет хорошо.

– Спасибо, – ещё одна робкая улыбка. – Вам, наверное, надо ехать.

– А тебе оставаться одной? Здесь? В незнакомой части города? – вздохнул я. – И когда уже скоро вечер? Нет, уж если начал дело, то надо доводить до конца. Как говорил один француз, мы в ответе за тех, кому помогаем. Пока машина в ремонте, можно сходить кофе выпить. Только честно. Замёрзла?

– Замёрзла, – выдавила она из себя дрожащими губами.

Ну я в этом и не сомневался. Уплотнители на дверях «хёндая» давно слетели, без печки тепло из машины наверняка выдувает мгновенно. А сюда она ехала с выключенным двигателем.

– Тогда садись. Кафе рядом, но сначала мне надо поставить машину. Иначе я потом места во дворе не найду.

Я взял её за руку и повёл к себе в машину. Девушка покорно пошла со мной. Ей холодно, а рядом кто-то, кому так и тянет доверять. Заботливый, добрый, улыбчивый, но в то же время серьёзный мужчина. Как такому можно не доверять? Тем более, нет в ней пока той меры цинизма и взрослого страха, что хороших людей не бывает. Всего того, чего мешает доверять людям. Увы, печальный признак эпохи, что таких вот, как эта девушка, всё меньше.

– Ну что, – начал я, когда мы наконец-то сели за столик в кафе и заказали по чашке кофе. – Давай хоть познакомимся. Игорь. И давай на «ты», а то по работе и так надоело, что ко мне всё время по имени-отчеству обращаются. Чувствую себя не на тридцать, а как будто мне давно шестьдесят лет. Или нет, лучше семьдесят. Только пенсию всё равно не дадут.

Она хихикнула.

– Ой, да, простит… Прости. Люба. То есть по паспорту на самом деле Любава, но мне тоже не нравится, когда вот так. Официально.

– Договорились. Люба. О, как раз кофе принесли. Вот и проверим, полюбит ли Люба --">