Сергей Леопольдович Леонтьев - Игра Жнеца

простиравшихся значительно дальше границ княжества Вудлен.

Данная герцогом «кровная на служение», с одной стороны, спасла Шеакандэра, исключив возможность лишить того жизни, покуда дышит «самурай». С другой стороны, оказалась его «тюрьмой», попав в руки Самония, ставшего фактически наместником князя. Кровь данмера на бумаге не позволяла тому бесследно исчезнуть, а клятва обязывала служить. Так, он и стал «агентом» Инквизиции, основная задача которого заключалась в выявлении «тёмных» и направление этой информации в нужные руки и уши.

Ситуация паскудная и безвыходная. Даже вздёрнуться не мог, так как нарушал клятву и бросал тень на род, пороча имя предков. Да, в этом мире такие понятия существовали, имели силу и вес. Вот и превратилась жизнь лихого дамера, главы Братства теней и по совместительству Тайной полиции и жалкое существование влачить которое было позором и тяжкой мукой. Только неутихающая боль в груди и жажда мщения держали его на плаву. Он встречал рассвет и провожал день с мыслями о возмездии.

К слову о свитках. Познания Шеакана в этой области граничили на уровне Ученик, а создание «чистых телепортов» требовало Уровня не ниже Мастера. Именно таким Мастером и являлся тот самый Ирдэн, плоды трудов которого регулярно поставлялась в лавку «Свитки у Митки». Данмеру же отводилась унизительная роль торгаша. Именно у этого «фиолетового фитиля» и хранилась та самая «грамота» с кровью Шеакана.

Опасаясь подвоха и подставы, никому уже не доверяя, в нашу первую встречу, он решил придержать львиную долю информации. Тут я его не осуждал никоим образом и прекрасно понимал. Спустя несколько лет здоровье князя стало резко ухудшаться. Его кончина грозила данмеру неминуемой смертью, которую тот уже начинал ждать всё сильнее и сильнее. Она ему казалась единственным выходом из этого тупика. Но в один прекрасный день в лавку вваливаюсь я – «тёмный» странник.

Шеакан с порога ощутил мою сущность и понял, что Инквизиции неизвестно обо мне. Это был шанс. Однако всё пошло наперекосяк. Спустя некоторое время, как мы расположились и приступили к беседе, через тайный вход, волею «щучьего» случая, вошёл один из агентов «светлых». Тому «гусю» вдруг захотелось передохнуть и испить лёгкого винца. Сработавшая сторожевая руна предупредила владельца о непрошеных гостях, смогла спасти Шеакана от раскрытия и неминуемой гибели.

Стоило мне выйти из лавки, как данмер тут же принялся «лепить горбатого». То есть готовить срочную докладную, чтобы отвести от себя подозрения. Тут вошёл агент и сказал об отсутствии необходимости в этом, поскольку сам всё слышал. Несомненно, будь Самоний в городе, хрен бы вышло Шеакану съехать на такую «хитрую легенду». Поскольку не иначе как «шляпа» – это назвать получается.

Но Инквизитора не было, и данмера даже отметили. Мол, насколько «тонкий» ход, чтобы заманить «отродье» в западню – такое ощущение, что это те самые, ныне покойные, Биба и Боба были. До «святых» ишаков не дошло, что убийство Ирдэна далеко не «легенда», а давняя мечта и путь к спасению, которым уже не суждено осуществиться. Более того, как только вернётся Инквизитор и узнает о «заслугах» Шеакана по поимке «нечистого»… В общем, жизнь стала ещё короче, чем была до этого.

Он хотел всё исправить и предупредить меня о западне, но внезапно к нему приставили «святоугодников». Вероятно, в последний момент кто-то что-то заподозрил. Вот так, единственная надежда на спасение, из белеющего на горизонте паруса, превратилась кучу дерьма под ногами. Но неудачи данмера не смогли увязаться с моим мастерством, оказываться в жопе и выбираться из них.

Когда ночью я вошёл в лавку вместе с дверью и словами про какую-то работу, стало очевидно, что ничего, кроме жажды мести, мной не движет. Это было так же понятно, как и бессмысленность попыток оправдаться. Но, так или иначе, только во мне он чувствовал и видел надежду на освобождение от инквизиторских пут. Решив действовать на опережение, Шеакан намеревался использовать последний шанс (Лё шанс де финаль, прям) – обездвижить меня и постараться объяснить всю нелепость ситуации, однако увяз в непонятной жиже.

С его слов, моё быстро приближающее лицо, вносило предельную ясность в отсутствие возможности «мирных переговоров». Оставалось лишь поднять руки и попросить о пощаде – ударить по самолюбию во благо высшей цели.

* * *

– Кстати, господин, --">