Тамара Шаркова - Презумпция любви

твой был намного старше меня. Это у мамы ты ранний ребенок, а

для него — и сын, и внук. Представить себе нельзя, как он тобой дорожил.

Помолчали.

— А после учений этих вы с ним еще встречались?

— Да нет. Я же в своём строительном ските сиднем сидел. В общем, в городе режимном. О том, что с родными твоими случилось, я только дня три назад, как узнал.

— А кто это за рулём был?

— Ну да… Прости… Не успел вас познакомить. Брат мой это. Рудольф Янович Добжанский. Военный врач. Был, как и я полковником, а теперь вот — «невольно наемный».

— Брат?! — удивился Горка.

— Понятно… фамилия другая… и все такое… Троюродный брат. Что- то в этом роде. Но мы вместе росли. У меня ближе человека нет. А у тебя хотя бы со стороны матери родственники есть?

— Из Беларуси кто- то приезжал. Только я даже имен их не запомнил. Женщина очень пожилая и мужчина на костылях. Они со мной почти не говорили. Узнали что- то про комнату и уехали.

— Тебя сразу в интернат определили?

— Нет. Я в папиной части недолго пробыл. У коменданта в общежитии. Вообще- то там с детьми никто не жил. Говорили плохая экология. А потом за мной приехал майор Гнедышев. Сказал, что ему поручено обо всем позаботиться.

— Ну, где мне жить, учиться.

— О чем «обо всем»?

— У вас с мамой отдельная квартира была?

— Нет. Комната в коммуналке. Правда большая. И одна соседка — тетя Броня. Добрая. Она своего кота Барсика на поводке гулять водила. Боялась, чтоб не обидели.

— Ты бываешь там?

— Нет. Я оттуда книгу любимую взял. Фотографии. И меня сразу увезли. Сперва почему- то в больницу, а потом — в интернат. Не тот, в котором я сейчас. В другой. А теперь майор говорит, что туда нельзя. Там другие люди живут.

— Сколько тебе было, когда это случилось?

— Восемь.

— Значит теперь одиннадцать. Ладно, «Горка ибн Николай». Что- то наш миротворец задерживается. Кстати, знаешь, из какой книги, вот это: «ибн»?

— Нет.

— «Старик Хоттабыч».* Я в детстве ее любил. А твоя любимая, книга, которую ты из дома взял, как называется?

— «Рольф в лесах». Сетона- Томпсона. Последний папин подарок.

— Н- да- а- а! — протянул Лавров после паузы. — Такое вот совпадение… Мы эту книгу с твоим отцом вместе выбирали. Я еще расстроился, что не было в магазине «Маленьких дикарей». Тоже Сетона- Томпсона. Мы с Рудиком каждое лето в этих дикарей играли, когда у деда в совхозе жили.

Машина вдруг чуть качнулась. Кто- то нажал на крышку багажника.

— Ну, вот, и сам Рудольф Янович. Легок на помине.

Доктор молча занял свое место за рулем и повернул ключ зажигания.

— «Пациент скорее» что? — с тревожными нотами в голосе спросил Лавров.

— «Жив». Ты мне еще в ножки должен поклониться! Ведь мне сюда, вполне вероятно, еще не раз придется приезжать.

— Брось, Рудька! Я его не трогал! Но сказать — сказал!

— «Дон- Кихот Арзамасский». Кстати, ты бы хоть представил нас.

— Ну, прости. О тебе я уже рассказал, а это — Гора Гордиевский.

Доктор Добжанский, оставив левую руку на руле, развернулся вправо и

внимательно посмотрел на Горку усталыми воловьими глазами.

— Будем знакомы…

Горка молча кивнул и, засмущавшись, вжался в спинку сиденья.

Довольно долго ехали в полном молчании. Потом доктор притормозил у супермаркета.

— Вот что, ребята. Вам — на первый этаж. Купите все, что нужно на сегодняшний день. Деньги вам дать?

— У меня карточка, — обидчиво ответил Лавров, выходя из машины. — Сумку дай.

— Пакетами обойдетесь. Сумка мне самому нужна. Я на второй этаж загляну. Если возвратитесь раньше меня, подождете во- о- н там. В скверике.

А скажите мне, молодой человек, какой у вас размер ноги?

— Тридцать шестой… — ответил удивленный Горка с некоторым сомнением в голосе и осторожно захлопнул дверцу Вольво.

— А росту в Вас, я полагаю, — чуть больше полутора метров, — с нарочитой вежливостью продолжил Добжанский.

Горка только плечами пожал.

Через полчаса прихрамывающий Лавров и Горка возвратились к машине с двумя пакетами, куда попало все, что полковник посчитал необходимым для приготовления обеда и ужина. Доктора пришлось довольно долго ожидать на скамейке.

Рудольф Янович покупок своих не продемонстрировал, а застегнутую спортивную сумку поставил в багажник рядом с пакетами.

Во время езды спутники Горки о чем- то негромко разговаривали, но он к ним не прислушивался. После того, как не стало --">