Артём Артёмов (Artem2s) - Все равно

далеко, чтоб не мозолить глаза. Сеть берет уверенно, телефон показал четыре полоски, а индикатор мобильного интернета демонстрировал даже не E, а H, значит, интернет будет терпимый. То, что доктор прописал.

Я немного прибрался, проверил окна, проветрил, убрал чехлы и покрывала, привел дом в более-менее жилой вид. Уютно, хоть и старое все. Но сейчас нам со Светой хочется чего-то вот именно такого. Старомодного, деревенского, тихого. Не знаю, что на нас нашло, но очень хорошо, что сразу на обоих. И хорошо, что есть возможность. Хотелось поскорее привезти её сюда и, чего уж греха таить, поскрипеть в свое удовольствие старыми кроватями и диванами.

На крыльце меня уже ждал местный представитель кошачьего племени. Бело-рыжей масти, с драной мордой, слегка рваным ухом и нагловато-просящим взглядом.

— Привет, Жулька, — вежливо поздоровался я.

Все коты в этом доме, вне зависимости от пола и эпохи на дворе, были бело-рыжими. И звали их всегда Жульками — Жульетта или Жульен, какая разница. Все равно жулики. Плодились они исправно в течение поколений, без бело-рыжих зеленоглазых жуликов никто этот дом уже и не помнит. Впрочем, четкой прописки в доме мохнатые хитрецы явно не имели, раз уж до сих пор не перевелись. А может, их теперь кормила соседка, баб-Маруся.

Нынешний Жулька приоткрыл пасть и изобразил что-то типа мяуканья, но вышло у него только хриплое сипение. То ли травма, то ли просто лень орать.

— Нет, братец, сегодня с собой ни крошки. Но ты заходи, если что. Обязательно найдем что-нибудь.

— И надолго приехали? — деловито спросил надтреснутый голос из-за ворот. — Витька, ты што ль?

Открыв тяжелую дверь, я увидел сидящую на лавочке у двора соседку. Легка на помине.

— Я это, здрасьте, баб-Марусь, — улыбнулся я, вышел и присел рядом. — Да не знаю даже, надолго или нет. Хотим на полгодика, а там как пойдет. Может, через неделю сбежим, кто нас, городских, знает.

— Эт верно, — закивала старушка, опираясь на палку, которую держала промеж колен. — А я смотрю — машина стоит. Ну, думаю, никак запродали дом-то. Соседи, значить, новые пожаловали. А потом голос знакомый услыхала.

— Пока не продали дом, хотим с женой тут пожить.

— На даче, значица, — кивнула баб-Маруся. — И дому пригляд. Оно правильно, да токмо…

Баб-Маруся призадумалась и пожевала губами. Глянула на меня с сомнением.

— Что такое, баб-Марусь, никак не гожусь в соседи? — засмеялся я.

— Годишься, чего ж. Помню я тебя, маленького ешшо, как к Верке приезжали. Постреленок, да умненький все же. Молодой ты больно, Вить, для мест наших. А тут у нас… Хм. Как бы чего не вышло… — бабка хмурилась и смотрела в сторону.

— Думаете, сопьюсь? — догадался я. — Так я ж не жить сюда, от города отдохнуть только. Да и райцентр близко, вроде не так бедово у вас.

— Да я не об том, — вздохнула баб-Маруся. — Ить ладно, чего я тебе голову морочу. Стариковское это все. Напридумываем себе… — она встала, опираясь на палку, и поковыляла вдоль палисадника к своему дому. Потом остановилась и оглянулась.

— С бабками не болтай особо-то, неча, — озадачила она меня назиданием. — У нас тут свои порядки, деревенски. Так оно тебе самому спокойней будет.

— И вам здоровья, — пробормотал я себе под нос, удивленно провожая её взглядом. С бабками не болтать, значит. Никак, дедки тут ревнивые.

Не спеша проделав все шпингалетно-замочные ритуалы в обратном порядке, я сел в машину и поехал за Светой. Пока ехал по тряской улице старой части Речиц, мне на глаза попалась ровно одна бабка. Я задумчиво задержал на ней взгляд, проезжая мимо. Бабка как бабка. Дурит баб-Маруся на старости лет.

Переезд прошел без сучка и задоринки, кровати в спаленках были опробованы и признаны безумно мягкими и скрипучими. Холодильник, довольный тем, что о нём вспомнили, холодил, как демон — неосторожно оставленное у задней стенки молоко за ночь смерзалось в непригодный к употреблению кирпич. Тихий деревенский быт был просто оглушающе спокойным после городской суеты. Животик у Светы только начинал намечаться, беременность протекала спокойно, смена обстановки неожиданно сильно сказалась на постельной жизни, так что петухов по утрам мы не слышали. Печку растапливали вполсилы: во-первых, не было необходимости, во-вторых, рядом с ней стоял аппарат АГВ. Да и в закутке с унитазом становилось жарковато. Так что по вечерам в подтопке уютно потрескивала пара поленьев, не больше.

Кроме --">