Артём Артёмов (Artem2s) - Карнавал

«дары». Мальчик заторопился и начал глотать свой утренний бутерброд с жареным салом, почти не прожевывая.

Вот курятник во дворе

И, на радость детворе,

В нем корзина, а она

До верху яиц полна!

Не все горожане были рады озорным гостям, к тому же норовящим не только дары получить, но и стащить то, что плохо лежало. Да и бессонные ночи не добавляли терпения уставшим от шума жителям Динкельсфельда. Так что, можно было получить вовсе не дары, а пустым мешком, а то и метлой по спине, но это лишь добавляло веселья и азарта детворе, распаленной царящим на улицах праздничным безумием.

А в дому, как в сказке,

Жирные колбаски

Из телят и поросят

В ряд под крышею висят!

К тому же веселью поддавались не только дети, но и многие взрослые, так что вполне можно было надеяться насобирать к обеду нехитрой снеди. Если повезет, то и колбасок.

— Мама, я тоже пойду, — крикнул Клаус уже от дверей, торопливо застегивая курточку и пытаясь одновременно попасть ногами в разношенные стоптанные башмаки с латунными пряжками. — Я может быть тоже чего-нибудь принесу!

— Да, иди, — Хельга устало улыбнулась, подняв голову от усыпанного полбяной мукой стола, на котором раскатывала тесто. — Беги, веселись. Карнавал один раз в год…

Хлопнула дверь за мальчиком, застучали башмачки по мостовой, и его звонкий голос присоединился к общему галдящему и визжащему хору.

На столах навалены

Горы рыбы вяленой!

Не скупись, честной народ,

Карнавал один раз в год!

Женщина тяжело опустилась на стул и прижала испачканную в муке ладонь к губам. Глаза не отрываясь смотрели в окно, где ее единственный сын смешался с галдящей детворой, и они с хохотом и выкриками двинулись в сторону Старого рынка. Почему-то в последние дни ей очень трудно стало отпускать его от себя, сердце сжимал непонятный ей страх. Два года прошло с тех пор, как ее Дитмар погиб, затоптанный на улице обезумевшей парой лошадей, с тех пор только маленький Клаус и держал ее на этом свете. Казалось бы, веселая кутерьма за окном должна немного поднять ей настроение, но стало только хуже, она с трудом заставляла себя отпускать мальчика из дома повеселиться с друзьями.

Улицы полнились хохотом, празднества были в самом разгаре, завтра Жирный Вторник^[2]. Утро Пепельной Среды начнется с покаянной службы, на которую соберется весь присмиревший люд, а потом потянутся долгие дни Великого поста. Сейчас самое время для того, чтобы потешить напоследок животы мясом, колбасами и сладостями. Правда, после смерти Дитмара у нее редко получалось баловать Клауса, денег едва хватало на насущное, но к празднику она все же сумела накупить яиц, муки, сахара и масла, чтобы испечь его любимых креббелей. А завтра они обязательно пойдут в приехавший балаган, когда еще выпадет такой случай.

Хельга встала, отерла внезапно выступившие на глазах слезы и принялась раскатывать тесто.

* * *

А Клаус весь день бегал по городу с ватагой таких же, как он, мальчишек и девчонок, купаясь в гвалте и разноцветье карнавала. На Старом рынке ряженые в потешных масках и костюмах зверей разыгрывали сценки и затевали безумные игры. На Мельничной улице двое мужчин, вырядившись Чертом и Крестьянином, приставали к прохожим и отпускали умопомрачительные шутки, иногда скатываясь в откровенную похабщину, смысла которой Клаус почти не понимал, что не мешало ему хохотать до упаду.

У поворота на Высокую Улицу шло соревнование бондарей — мужчины, разбившись на две группы, в спешке, но тщательно и аккуратно сооружали две огромных бочки — кто быстрее. Бочки потом преподнесут в дар монастырю. Тут, в толпе, детвора ненадолго остановилась и принялась жевать то, что накидали им в мешки добродушные горожане. Когда снедь закончилась, хмельные от веселья мальчишки швырнули несколько попавших к ним в мешки куриных яиц в трудящихся бондарей, и дети с визгом кинулась врассыпную от возмущенных мужчин, грозящих повыдергать озорникам ноги.

Возле Главных ворот Клаус снова отыскал своих друзей, и еще некоторое время они потешались над тщедушным долговязым парнем в большой аляповатой маске гёлера^[3]. Он, надламываясь и смешно дрыгая тощими ногами в дырявых штанах, тащил за собой на длинной веревке большой булыжник, наполняя улицу неимоверным грохотом и вызывая смех зевак.

— Пойдем, посмотрим на --">