Василий Горъ - Лицеист

src="/icl/i/15/714715/i_003.png" alt="Книгаго: Лицеист. Иллюстрация № 3" title="Книгаго, чтение книги «Лицеист» [Картинка № 3]">
а из панического страха услышать отказ. Но, понимая, что каждое мгновение промедления уменьшает шансы вернуть матушку к полноценной жизни, заговорил еще до того, как остановился:

— Ваше Императорское Величество, маньячка-воздушница, задержанная под Вологдой — моя настоящая мать! Да, она убивала. Но убивала конченных тварей, уничтоживших все, что нам было дорого. И делала это не просто так, а ведомая клятвой Души. В общем, я… нижайше прошу понять, исцелить и… вернуть эту женщину мне!!!

Мирослава Михайловна склонила голову к плечу, оглядела меня с ног до головы взглядом энтомолога, увидевшего неизвестную букашку, подергала себя за мочку уха и задумчиво хмыкнула:

— Родная мать, говорите?

— Да! — твердо сказал я. — В момент начала межродовой войны мы с ней были в Вологде, в торговом центре. Покупали мне зимнюю одежду. Поэтому выжили. А потом…

— Дальше можете не продолжать, Михаил Ольгердович… — усмехнулась она, выдержала очень длинную паузу и шокировала снова: — Я знаю гораздо больше вас!

Я облизал пересохшие губы и прохрипел:

— Давно?

— О том, что вы — сын беглой Валькирии Ольги Валерьевны Фирсовой, поднявшейся на четвертую ступень мастера магии Воздуха на последнем боевом задании, а вчера утром успешно демонстрировавшей седьмую, узнала из результатов анализа вашей крови. Историю появления в школе-интернате Зыбиных «сироты Лютобора Игоревича Дерябина» — дней через шесть-семь. А мелкие нюансы детектива из реальной жизни продолжаю выяснять до сих пор.

— И?!

— Что «и»? — насмешливо переспросила она, как-то почувствовала, что я вот-вот взорвусь, и перестала издеваться: — К вам претензий не было, нет и, надеюсь, не будет — вы выживали, и выживали достойно. Иллюзиониста и его сестру-целительницу, придумавших вам легенду и изменивших внешность, я, вероятнее всего, привлеку на службу, ибо люди, умеющие самоотверженно дружить и готовые рисковать всем, что есть, ради тех, кто дорог, встречаются нечасто. Ну, а Ольге Валерьевне… позволила отомстить всем виновникам гибели любимого мужчины и его родни, категорически запретила спецгруппе убивать вроде как преступницу, сразу после ареста вытребовала ее во дворец, прогнала через менталиста и передала Шаховой — ставить на ноги с новой внешностью.

У меня ослабли колени и потемнело в глазах, но я все-таки удержался в вертикальном положении, пережил мгновения слабости и снова поймал взгляд Волконской:

— Чем. Я. Должен. Отплатить?

Она встала с кресла, обошла стол, приблизилась вплотную ко мне и, почему-то оказавшись сантиметров на десять ниже, мягко улыбнулась:

— Лютобор Игоревич, с вами я, как уже не раз говорила, играю предельно честно. Поэтому отдаю любимую матушку без каких-либо условий. Тем более, что девочка оказалась достойна не только вашей любви, но и моего уважения. Кстати, командир «Валькирий», по сути, продавший свою самую толковую, порядочную, опытную и перспективную подчиненную вашему настоящему отцу и, тем самым, вынудивший ее уйти в бега, уже арестован, допрошен, признан виновным в целом ряде серьезнейших преступлений и в ближайшие дни будет казнен.

Я закрыл глаза, чтобы побыстрее оклематься от шока и уложить в голове очередную порцию воистину безумных утверждений, а Императрица-Мать и не думала замолкать:

— Да, вы не ослышались, он вашу матушку именно продал: не добившись взаимности добром, Николай Юрьевич Бестужев потребовал, чтобы командир подразделения «Валькирия» под каким-нибудь убедительным предлогом на время изъял у Ольги Валерьевны амулет защиты от ментального воздействия, той же ночью подослал к ней в жилой блок менталиста, а через несколько дней подарил сыну добровольного помощника небольшой особнячок на Черном море.

— Твари… — прошипел я. — Оба!!!

— Твари… — согласилась государыня и расплылась в недобром оскале: — Поэтому первого, судя по всему, каким-то образом убила ваша мать, а второго выверну наизнанку я!

— А…

— Нет, Лютобор Игоревич, я не позволю вам участвовать в его наказании ни за что на свете. Просто потому, что не хочу позволять черстветь душой так рано. Но обещаю, что этот урод проклянет день, когда решился на подобную мерзость!

Я видел ее глаза, поэтому понял, что уговаривать бесполезно, склонил голову в знак согласия с принятым решением и --">