Мария Константиновна Башкирцева - Если бы я была королевой… Дневник

эпизоде^[4].

2

Между тем, в сущности, до сих пор этой книги почти никто еще не читал.

Мария Башкирцева писала дневник на французском языке с 1872 года до последних недель жизни, иногда очень подробно, по многу страниц в день, иногда записи оказывались короче. Как правило, если она пропускала день, то все равно вписывала в дневник дату, а на другой день поясняла, почему накануне записи не было.

Башкирцева сознавала, что не успела раскрыться в полную силу как живописец, и верила, что от забвения ее спасет дневник. Она просила, чтобы после ее смерти дневник был опубликован полностью и без комментариев. Изданный в полном виде текст, считала она, не нуждается в пояснениях: в нем и так все ясно и понятно. Но она опасалась, что семья не допустит, чтобы после ее смерти дневник был опубликован в его истинном виде. Поэтому она пыталась доверить дневник какому-нибудь уважаемому ею писателю, который сумеет правильно им распорядиться, и обратилась к нескольким знаменитым современникам, которых знала только как читательница. Однако Александр Дюма-сын уклонился от встречи, о которой она просила, Эдмон Гонкур и Золя не удостоили ее ответа. Мопассан откликнулся и с удовольствием вступил с ней в переписку, но его легкомысленный тон не внушил ей должного доверия. Так дневник остался в семье.

После смерти Марии дневник был не просто сокращен: из него вычеркнуто все, что бросало тень на ее семью, окружение, осложняло и омрачало ее жизнь. Из текста изъяли именно его существенную часть: многие причины и побудительные мотивы, которыми были обусловлены поступки автора и сами записи. Печаль, тоска, вызванные раненой гордостью, обидой, бессилием, в результате пропусков часто выглядят как беспричинная меланхолия, борьба за достоинство и независимость – как суетность и тщеславие.

Были исправлены и записи, разрушающие образ романтической жрицы искусства; на основе негладкой и противоречивой судьбы художницы создана история, призванная импонировать вкусам эпохи.

Удалению подверглось много самокритичных замечаний. Сама Башкирцева считала, что ее дневник тем и интересен, что она не старается выставить себя в выгодном свете. Изгнание этого мотива заметно меняет интонацию дневника, отсюда разговоры о «самолюбовании» девушки.

Кроме содержательной, в рукопись внесли композиционную и стилистическую правку, которая сделала дневник менее рыхлым, хаотичным, и в конечном счете он стал гораздо удобнее для чтения. Переменили разбивку на предложения и абзацы, убрали повторения, бесконечные описания платьев и шляпок, запись длинных и малоинтересных разговоров. В отношении занимательности дневник от этого только выиграл, и, возможно, во многом благодаря именно этой вполне профессиональной редактуре дневник Марии Башкирцевой стал настольной книгой читательниц эпохи предмодернизма и модернизма.

До сих пор неизвестно, кто именно сокращал и правил дневник, – по-видимому, первоначально этот труд взял на себя кто-то из родственников или близких к семейству Башкирцевых людей. Вероятно, Андре Терье, первый издатель дневника Башкирцевой, получил в руки не оригинал, а уже сокращенную копию. То, чего семья категорически не хотела разглашать, уничтожено навсегда: из дневника вырваны некоторые страницы.

Таким образом, до недавнего времени во всех французских публикациях дневник Марии Башкирцевой печатался в значительном сокращении и носил на себе следы огромной правки. Таково самое первое издание 1887 года, подготовленное А. Терье, это же относится и к дополненным и расширенным публикациям – «Новому неопубликованному дневнику» 1901 года, и к «Неизданным интимным тетрадям» 1925 года, и к «итоговому» двухтомнику 1955 года издательства «Фаскель». Переводы на другие языки (а их было много, особенно на русский) сделаны с этих французских изданий и, соответственно, так же, как они, отличаются от оригинального текста.

Впервые об этом сказала Колетт Конье, профессор Реннского университета, в своей книге «Мария Башкирцева. Портрет без ретуши» (Colette Cosnier. Marie Bashkirtseff. Un portrait sans retouches. Paris: Pierre Horay, 1985). К. Конье сравнила напечатанную версию дневника с рукописью и пришла к бесспорному выводу о том, что настоящая Мария Башкирцева нам все еще неизвестна. Вот как кончается эта книга:

«Я лишь набросала облик Марии Башкирцевой в самых общих чертах. Настоящий ее портрет, фотографически точный, до сих пор в --">