Людмила Дмитриевна Бирюк - Поручик Державин

другом Митенькой Неклюдовым.

Они подружились с первой встречи, хотя и были совершенно разными. Хилый Митенька ростом не вышел, часто болел, да и ученье давалось ему с трудом. А Ганя был крепким, красивым и смышленым ребенком. Его память была удивительна: он не только держал в голове сотни немецких слов, но и знал наизусть многие оды Ломоносова из подаренной отцом книжки.

Через год майор Державин вышел в отставку и стал жить в своем имении в Сокурах. Поручика Неклюдова перевели из Оренбурга в Саратов. Митя горько плакал, но скоро успокоился, так как обрел надежного покровителя.

Школяры часто обижают слабых. Но Митеньку никто не трогал: Ганя раз и навсегда отучил от этого драчунов, поставив по фингалу наиболее наглым. Сам он тоже схлопотал шишку, но впредь уже никто не задирал его товарища. Они стали, как говорится, друзья — не разлей вода.

Немецкий язык Митя не любил, зато обожал вместе с другом читать русских поэтов. Кроме зачитанной до дыр книги Ломоносова, у Гани вскоре появился переплетенный в сафьян сборник басен Сумарокова. Чтобы стать обладателем этого сокровища, пришлось неделю трудиться по ночам, выполняя за нерадивых учеников разные задания. Но книга того стоила!

Часто по вечерам, когда воспитанники готовились ко сну, друзья тайком зажигали свечку в рекреации и читали вполголоса, делясь впечатлениями. Вскоре они запомнили большинство басен и декламировали их наизусть. В баснях жили и разговаривали звери, птицы и даже насекомые, но отношения между ними очень напоминали человеческие. И хотя басни не вызывали у Гавриила слез восторга и умиления, все-таки он должен был признать, что этот род стихотворчества живее, смешнее и понятнее, чем оды.

***

Время бежало незаметно. Дружба скрашивала ребятишкам унылые годы учебы. Благодаря Гане Митенька в конце концов одолел немецкий язык и вместе со всеми успешно сдал экзамен перед городскими властями Оренбурга. Мальчикам шел двенадцатый год. Приближался выпуск, и они уже строили планы, где будут учиться дальше. Хорошо бы вместе…

Но вдруг пришла беда, откуда не ждали. Однажды после отбоя Ганя и Митя вздумали почитать Сумарокова прямо в спальне пансионата, похожей на казарму. Зажигать свечу для этого им не пришлось, благо многое хранили в памяти.

Устроившись поудобнее, они повернулись друг к другу (их кроватки стояли рядом) и стали совещаться, какую басню прочесть:

— "Голуби и коршун"?

— Нет, "Жуки и пчелы"!

— Лучше — "Горшки"!

Наконец остановились на басне "Волк и Журавль". Ганя начал:

— Волк ел — не знаю, что, — и костью подавился…

— Метался от тоски и чуть он не вздурился, — подхватил Митенька.

Кто-то из воспитанников хихикнул. На него тут же зашикали, чтобы не мешал слушать. Никто из школяров не спал в ожидании, когда Державин и Неклюдов начнут свои ночные чтения. А потом с интересом слушали о том, как Волк "слезно стал просить" Журавля вытащить кость, застрявшую в глотке. Тот вынул кость своим длинным клювом и резонно потребовал "мзду" за работу. На это хищник иронически ответил, что Журавль должен быть доволен уже тем, "что нос остался цел".

В спальне послышался шум. Ребята стали бурно возмущаться наглостью Волка. А Митенька рассказал, как герр Розе однажды приказал ему переписать набело длинный доклад для представления городничему, посулив за работу день каникул. Но наутро обо всем забыл и жестоко наказал за невыученный урок. Вот и помогай волкам!

Митя не договорил: чья-то железная рука стащила его с кровати на пол.

— Так, значит; герр Розе — волк? Ein echter Wolf?^[1] Вы это хотели сказать? — откуда не возьмись, раздался зловещий голос.

Лысая голова немца призрачно белела в полумраке, глаза, казалось, были готовы просверлить мальчика насквозь. Учитель с размаху ударил Митю по щеке, потом стал методично избивать, приговаривая по-немецки: "Я — волк? Волк, да?!"

Вдруг послышался глухой стук. Герр Розе, вскрикнув, отпустил свою жертву и схватился за голову. В первое мгновение никто не разобрал, что произошло, только потом стало понятно, что Ганя запустил в истязателя подсвечником.

— А-а-а! Mein Gott!^[2] Звереныш! Ну, погоди, щенок! — прохрипел наставник, поймав дерзкого школьника. Но вместо того чтобы нанести удар, он взвизгнул и завертелся юлой: мальчик, извернувшись, впился ему в палец крепкими зубами.

Немец метался по спальне, размахивал рукой, выл, стонал и дул на укушенный палец. --">