Луи Арагон - Конец насилию

это должно также радовать ученого, для которого заранее рассчитанный опыт имеет большую ценность, чем случайная удача.

Однако, чтобы радоваться этому научному достижению, г-н Жан Ростан, уже не как ученый, а как гражданин того мира, в котором принята иная мораль, нежели в мире социалистическом, должен был бы сначала пересмотреть свои социальные и моральные взгляды. Будем великодушны: следует дать ему для этого соответствующее время. Человеческое воображение не движется с такой же скоростью, как лунная ракета, и г-н Ростан, такой, каким он был 13 и 14 сентября 1959 года, не мог пройти за это время путь от капиталистической Земли до Луны, где соревнование между людьми уже не преследует целей наживы, где наука в своих планах уже не должна считаться с тем, что Маркс и Энгельс сто двенадцать лет назад называли ледяными водами эгоистического расчета.

Есть отклики и комментарии, вызывающие улыбку. Но следует признать, что даже в прессе, явно антисоветской, среди привычных рассуждений встречаются такие высказывания, каких нельзя было от нее ожидать. Должен сказать, что я лично всегда считаю противника более честным, чем принято думать, и если он говорит вещи, недобросовестность которых бросается в глаза, то бросается она в глаза нам, а не ему,— он верит в свои глупости. Не доводится ли и нам иногда верить в свои?..

Я с удовольствием прочитал на днях цитату из Герберта Уэллса — английский писатель вспоминает, что сказал ему Ленин в 1920 году. Я прочитал это в одной вечерней парижской газете, которая, безусловно, менее всего склонна признать обоснованность того, что мог говорить Ленин. Согласно Уэллсу, Ленин сказал,— и «Пари-пресс» объявляет сегодня его слова пророческими,— что, читая роман Уэллса «Машина времени», он понял, что все человеческие представления существуют в масштабах нашей планеты: они основаны на предположении, что технический потенциал, развиваясь, никогда не перейдет «земного предела». Если мы сможем установить межпланетные связи, придется пересмотреть все наши философские, социальные и моральные представления; в этом случае технический потенциал, став безграничным, положит конец насилию как средству и методу прогресса.

Это, несомненно, очень острый, точный взгляд, брошенный именно на ту стадию общественного развития, к которой — кажется, все позволяет это утверждать — мы подошли 14 сентября 1959 года. Если такая газета, как «Пари-пресс», делает подобную ссылку, то это в свою очередь предвещает перемены, начало которым кладет день 14 сентября и которые не смогут, разумеется, утвердиться сразу, не встречая сопротивления и споров. «Конец насилию как средству и методу прогресса…» Это еще только мечта, но надо мечтать, — это тоже говорил Ленин. Такого рода переворот не зависит от того, что думают люди, и я скажу, не ставя под сомнение их добрые намерения: нужно, чтобы великая перемена была внесена в жизнь переменами, которые превосходят человека и увлекают его за собой, например, тем фактом, что технический потенциал становится безграничным.

Иными словами, поскольку изменяются условия, в которых люди мыслят, должна измениться и сама мысль, и то, что было философской, социальной и моральной истиной до 14 сентября 1959 года, неизбежно должно быть пересмотрено после этой даты. Хотя речь идет лишь о первом шаге в этом направлении.

Так, например, если скорости, достигнутые на протяжении одной человеческой жизни, стали совершенно другими (в начале века я своими глазами видел в газете, что скорость автомобиля, равная 40 километрам в час, называлась «адской»), то можем ли мы сегодня придерживаться такого же представления о мире, как в начале этого столетия?

Уже на следующий день после окончания первой мировой войны эйнштейновская теория относительности произвела революцию в наших представлениях; причем в своих суждениях мы опирались на пример физических тел, движущихся с наибольшей скоростью, какую может вообразить человек,— со скоростью света. Это означало изменение в человеческих представлениях не меньшее, разумеется, чем то, которое было внесено признанием шаровидности земли. Однако эйнштейновская теория, по-видимому, в свою очередь устаревает. Мы можем представить себе это, исходя из того, что по мере возрастания технического потенциала в направлении к безграничности система суждений, основанная на скорости света как на наивысшем доступном человеческому разуму понятии, уже --">