Владимир Иванович Новиков - Новый словарь модных слов

некогда воспетой Пушкиным. Игровая версия более убедительна: «бабки» — это всегда выигрыш, внезапно привалившая удача. К ним ведет не труд в поте лица, а смелая афера или шальной предпринимательский успех. И свою пьесу о юности русского капитализма «Бешеные деньги» великий драматург Островский сегодня бы вполне мог назвать «Бешеные бабки».

Заметим, что небрежно-грубоватое слово «бабки» сегодня звучит чаще, чем, скажем, умиленно-ласкательные «денежки» или «деньжата». Язык неподкупен, он стремится сохранить ироническую дистанцию по отношению к «златому тельцу». А уместно ли слово «бабки» в речи культурных людей? Едва ли, поскольку о деньгах воспитанные люди говорят только в деловой ситуации, серьезно и строго, без шуточек и жаргонных ужимок. В неформальном же общении они этой темы просто не касаются.

БАБЛО

Новейшее жаргонное словечко, свидетельствующее о глубоком кризисе монетаризма в России. По сравнению с ним слово «бабки» звучит более или менее добродушно. А «бабло» нельзя произнести иначе, как с брезгливой гримасой. Произошло ли оно от «бабок» с добавлением суффикса и по аналогии с «барахлом», или же от английского «bubble gum» («жевательная резинка») — неважно. В любом случае нашему человеку, даже если ему удается, «срубить бабло», обладание большими денежными суммами не доставляет истинного наслаждения. Да и название пьесы молодого драматурга Курочкина «Бабло побеждает зло» отдает горькой иронией. Что ж, подождем появления более веселого наименования для «всеобщего эквивалента», а пока можно деньги называть просто деньгами.

БЕСПРЕДЕЛ

О значении этого слова Владимир Высоцкий в конце семидесятых годов справлялся у своего друга Вадима Туманова, человека с богатым жизненным опытом. Тот объяснил: «Беспредел — это лагерь, где все были вместе: и политические, и воры в законе, и разные другие уголовники — в общем, зона, где всё и все перемешаны». В такой ситуации переставали действовать даже условные бандитские соглашения: все воровали у всех, любой мог убить любого. Высоцкий слушал внимательно, однако в песне «Райские яблоки» новое словцо, как это часто у него бывало, использовал «на свой, необычный манер», в значении мертвой бесконечности, открывшейся перед лагерными воротами: «Прискакали — гляжу — пред очами не райское что-то: //Неродящий пустырь и сплошное ничто — беспредел».

Но то поэзия, а «беспредел» между тем прочно вошел в разговорную речь, потом и в язык прессы. И стали выкрикивать новое словечко по любому поводу. Дамочку на рынке обвесили — она визжит: «Беспредел!» Гаишник вымогает сторублевку у владельца мерседеса — тот тоже вопит о беспределе. Слов нет, закон нарушен, но всегда ли надо это обозначать последним, страшным словом? Помните сказочку Льва Толстого о мальчике, без причины кричавшем: «Волк! Волк!»? Акогда волк заявился по-настоящему, то крикам паникера уже не поверили. Так и мы с вами не приберегли жуткое слово для крайних случаев. Беспредел — это когда захватывают больницу или школу, когда вооруженные подонки заслоняются от пуль женщинами и детьми. Или когда наши доблестные правоохранительные органы ведут допрос с таким пристрастием, что подозреваемый потом отправляется не в камеру, а прямо в морг.

Мы все от этого не застрахованы, потому не стоит бросаться отчаянными словами-сигналами в ситуациях скверных, но, в общем, обыденных.

БИЗНЕС

В годы моего детства, совпавшие с «холодной войной», это слово в языке советской пропаганды означало нечто заведомо преступное. На страницах единственного в стране иллюстрированного сатирического журнала «Крокодил» изображались отвратительные американские гангстеры, взвалившие ноги на стол. Они, мол, и занимаются бизнесом в мрачном капиталистическом мире!

Взгляды мои несколько изменились, когда я начал изучать в школе английский язык. Впервые увидев слово «бизнес», написанное не кириллическими, а латинскими буквами, я узнал, что это совсем не гадкое понятие. Что происходит оно от вполне пристойного прилагательного «busy» («занятой») и на русский язык может быть переведено благородным словом «дело». Но тут страну потряс процесс двух пионеров советского бизнеса, первых подпольных миллионеров — Рокотова и Файбишенко. Свои скромные рублевые миллионы они сколотили, тайком торгуя валютой и играя на колебаниях рынка, тогда еще черного. За это полагалась тюрьма, но

Хрущев --">