Сергей Юрьевич Личис - Два Рима

думать о будущей своей жизни. Он говорил о том, что человек и без стремления, упомянутого выше мною, может быть счастливым, если будет искать воли Бога. Он призывал продавать свои имения и делиться проданным с нищими.

– Позвольте мне перебить Вас, многоуважаемый претор, но судя из Вашего разговора, этот бродяга-еврей и он же Царь и Бог, предлагал всем жить, как плебеи пролетарии? – вмешался в разговор сенатор. – Извольте, но если не заботиться о будущем, то как растить детей, и кем они вообще вырастут?

– О, достопочтенный господин сенатор, – ответил претор, – Эти люди, следуя совету их учителя – мудреца, стараются приучать, к таким взглядам и своих детей. Более того, они живут своей общиной и помогают друг другу, считая, что нужно быть выше того греховного быта, который есть в мире.

– Так, а за что же казнили этого галилеянина-Царя-бродягу? – задал вопрос консул. – Если он таких же бродяг, как и он сам, призывал быть еще беднее, чем они есть, то, я не нахожу в этом преступления. Пускай бы жил себе дальше, ведя свой бродячий образ жизни, в нищете, среди этих рыбаков – невежд, слушая от этого отребья, что Он Царь.

– В том то и дело, благословенный господин консул, – продолжил свой рассказ претор, – что эти невежды рыбаки и всякого рода иной сброд, после разговоров с этим евреем – безумцем, стали считать одинаково равными пред Богом, как и себя, так и всех известных, почтенных граждан в Иудеи. Особенно же, это коснулось тех жрецов, которые служили их Богу. При всем этом, эта свора, внимающая этому бродяги-еврею, стали считать, что все люди, в том числе и жрецы их Бога, одинаково пред Ним грешны, и что только их Бог, может судить на сколько. Ко всему этому, этот еврейский бродяга-философ, не призывал вести войн и оказывать физического сопротивление нашим римским войскам, которые в то время находились на территории Иудеи, а жить так, как Он учит. И слушая философию этого человека, многие последовали Его учению и ожидали чуда. Чуть позже, к Его учению, стали присоединяться и некоторые образованные люди, а так же греки. И было уже хотели, на место правящего тогда в Иудеи монарха, посадить этого философа. Но возмущенные, местные жрецы их Бога, не могли этого позволить, так как их слава и накопленными ими богатства, оказались ничего не значащими, и даже в поношении пред их Богом и людьми. А, плебеи – рыбаки, оказались более свободными от богатства и славы, и таким образом, они становились равными перед их Богом, как и их жрецы, и даже более праведными. К этому времени и их образованные люди, стали находить из их вероучения и книг, что этот самый галилеянин, и есть тот самый великий мудрец, сошедшей от Бога, который должен прийти. Видя же то, что происходит в иудейском народе, местные их властители и большинство их жрецов, начали понимать, что они теряют свою власть и славу. А так же, что многие почитают этого бедного философа Богом и Царем, и что люди идут за ним, предали сего беднягу, в руки тогдашнего римского наместника Понтия Пилата, прося его о том, что бы тот его казнил, позорной смертью на кресте.

– Тогда, – продолжил свой вопрос, внимательно слушавший консул, – если судить по Вашему рассказу, многоуважаемый претор, этот, так называемый их Царь и Бог, вовсе и не преступник, и ничего достойного этой позорной казни, так и не сделал. А был предан, на эту ужасную смерть из за того, что кто то побоялся потерять свою славу и власть? О боги, какое это безумие, казнить человека только за то, что Он, говорит правду свободно!

***

Было уже около двенадцатого часа (здесь употребляется древнее еврейское и греко-римское исчисление времен). На данный момент имеется в виду восемнадцать часов вечера). Лукреция, жена Александра вела своего мужа, с которым у них недавно было бракосочетание в цеметерий (лат. coemeterium или cimiterium < др. – греч. κοιμητήριον «спальня») – «усыпальница», «кладбище», « катакомбы»), где уже скоро должно состояться общее дело, или служение, или как принято это называть современным языком литургия. Не много задержавшись с мужчинами возле костра, они вошли в катакомбы. В отличие от своего мужа Александра, Лукреция была уже состоявшейся христианкой, посещавшая литургию каждую ночь. Она знала дорогу в катакомбах, этот запутанный лабиринт как свои пять пальцев. Александр же, в отличие от своей жены, дабы узнать больше об этом новом для не просвещенных людей Божестве, решил стать готовящимся к крещению катихумени, или как --">