Фома Кемпийский - Житие девы Лидвины

оплеуху, [крикнув], что, мол, не хватало ей несчастий, так, проболтавшись, она ещё и согрешила предательством. Тогда дочь спокойно ответила матери: «Я сказала истину, понадеявшись, что Истина сокроет прибегающего к ней». Что и получилось по Божию промышлению. Ибо тот, кого искали убить, стоял перед глазами преследователя, а тот его совершенно не видел. В итоге ушёл он, отказавшись от преследования беглеца, не понимая, что произошло там знамение Божие. Увидев сие, мать её заявила, что вера дочери куда как превосходит её собственную веру, а точнее сказать, маловерие; и с тех пор питала к ней ещё большую любовь, а немощи её стала переносить благожелательнее.

ГЛАВА VI. О СКУДОСТИ ПИТАНИЯ ЕЁ МНОГИЕ ГОДЫ

После сего недуги её настолько усилились и умножились, что, лишившись всех сил телесных, она оказалась совершенно прикована к постели и на протяжении тридцати трёх лет – до самой смерти своей – не коснулась земли. Питалась же она после первых трёх лет и до девятнадцатого года своей болезни мало и скудно: невероятно, как сей пищи хватало на поддержание жизни в столь болезненном существе. Порой вкушала она кусочек разогретого на огне яблока, иногда – ломтик хлеба с глоточком пенного пива, кое-когда – малость свежего молока. Позднее, однако, она и этого не могла употреблять по причине телесной немощи; несколько лет она в течение недели употребляла полпинты чистого вина без каких-либо примесей, но потом ей несколько лет приходилось смешивать его с водой. Порой также вкушала она немножко из таких лакомств, как сахар, или корица, или мускат, или финик. Но когда она ничего такого больше не могла ни прожевать, ни проглотить, стала вкушать только воду, а именно полпинты воды из Мааса в неделю, которая по чрезвычайной милости Божией обретала для неё такую сладость, что была вкуснее всякого вина, – за что много она Господа благодарила. В то же время она получила от Бога такой дар, что могла по одному лишь вкусу маасской воды различать, почерпнута она в прилив или отлив, когда отпивала из поданной ей чашки (хотя Схидам находится довольно далеко от моря и вода в Маасе обычно пресная, однако во время полнолунного прилива содержание соли несколько увеличивается, что и могла замечать несчастная страдалица, не употреблявшая больше ничего. – прим. англ. пер.). Кроме того, что ещё более удивительно, долгие годы она не употребляла никакой еды и никакого питья телесного и не спала, а принимала лишь Тело Христово – единственное средство от скорбей своих и сладчайшее утешение, что было для неё вкуснее всех яств (Её полное воздержание от пищи было подвергнуто строжайшей проверке городскими властями; впрочем, как замечает Гюисманс, не бывает проверки более придирчивой, чем та, которую в подобных случаях, учиняет любопытство или зависть соседей. – прим. англ. пер.).

ГЛАВА VII. О РАЗЛИЧНЫХ ТЯГОТАХ И СКОРБЯХ, ЧТО ТЕРЗАЛИ ЕЁ ДЕННО И НОЩНО

На сей деве исполнилось то, что написано о блаженном Иове: «Ночью скорби пронизывают кость мою, и снедающие меня не спят; по множеству их истощается одежда моя» (Вульг. Иов. 30: 17-18). Итак, поскольку искусство лекарей и заботливое кормление не шло впрок, тяготы её ежедневно становились всё горше. И лежала дева на жёстком одре, жалким образом поражённая болезнью и изъеденная червями, что, заведясь в девичьем теле по причине нагноения, снедали плоть её, и однако не исходило от неё никакого смрада. Оные черви были серого цвета и наполнены серой жидкостью, головки у них были чёрные; толщиною они были с кончик веретена, а длиной – в размер малой фаланги человеческого пальца.

Было также в теле сей ученицы Святой Троицы три больших отверстия, из одного из которых, что было в области живота, порою в большом количестве исходили вышеописанные черви. И накладывали на эту рану пластырь из смеси свежей пшеничной муки и мёда, чтобы заведшиеся там черви могли сосать этот состав и другие снадобья, а то иначе они замучили бы её до смерти. Когда же этот пластырь снимали для замены, на нём оставались маленькие серые черви с чёрными головками, причём они не испускали никакого смрада, но видевшие их обоняли сладостный аромат. Ещё у сей девы за долгое время от глубокой язвы так прогнил низ тела, что образовавшееся отверстие приходилось затыкать мягкой накладкой, дабы святые её внутренности совсем не вывалились.

Случилось же в то время так, что знаменитый лекарь герцога --">