Владимир Анатольевич Ткаченко-Гильдебрандт - Книга величиной в жизнь. Связка историко-философических очерков

представляется, суждение Жозефена Пеладана верное, учитывая то, что Данте Алигьери разделял учение о Трех Заветах цистерцианского аббата, поэта, теолога и мистика Иоахима Флорского (1132–1202), выраженное в его книге «Вечное Евангелие». В ней калабрийский игумен и основатель Флорского монастыря разбил всю историю человечества на три периода: 1) Отца, от Авраама до Иоанна Крестителя, 2) Сына, от воплощения Сына Божия до 1260 года, 3) Святого Духа — с 1260; вывод о 1260 годе он обосновывал словами Откровения Иоанна Богослова о «тысяча двухсот шестидесяти днях» (Отк. 11:3 и 12:6). У каждого периода свой Завет: Ветхий, Новый и Вечный (заметьте, и здесь наша арифметика: 2+1, 21). Но если наступление Третьего Завета Святого Духа для Иоахима Флорского связывалось с расцветом созерцательного монашества, то для Данте Алигьери означало власть рыцарства в светских и духовных делах, которая должна заменить папское и императорское господство. Именно это сближает «белого гфельфа» Данте с францисканцами-спиритуалами, среди которых образовалось концептуальное направление иоахимитов, видевшее в папстве апокалиптическую блудницу и рассматривавшее императорскую власть как опору церковной иерархии и своего ордена, вследствие чего иоахимиты были сторонниками Гогенштауфенов и других монарших родов в борьбе с папами. Стоит ли говорить, что подобных воззрений придерживался и Данте Алигьери, писавший об Иоахиме Флорском: «…в двунадесятом | Огне сияет вещий Иоахим, | Который был в Калабрии аббатом» («Рай». Песнь XII, строки 139–141). Впрочем, для Данте, мечтавшем о справедливой рыцарской республике, оказалось страшным ударом вероломное упразднение Ордена тамплиеров, пытки, а затем и казни его сановников во главе с великим магистром Яковом де Моле. С этого переломного момента великий флорентинец понимал, что прежнее славное рыцарство не возродить, оно уходит в историю, и оттого еще более трагичными предстают триоли «Божественной комедии», касающиеся тамплиеров.

Вдохновляясь творчеством Данте Алигьери и флорентийских художников Позднего Средневековья и Раннего Ренессанса, сын корбонария и комментатора великого флорентинца, к тому же, названный в его честь, Данте Габриэль Россети вместе с братом Уильямом Майклом Россети (1829–1919) и сестрами Марией (1827–1876) и Кристиной Джорджиной Россети (1830–1894) основали в 1848 году прерафаэлитское братство в литературе и живописи (поначалу к ним примкнул английский художник Холман Хант, а немногим позднее были приглашены скульптор и поэт Томас Вулнер, литературный критик, художник и искусствовед Фредерик Джордж Стивенс и живописец Джон Эверетт Милле, позднее отрекшийся от идей прерафаэлитства). Цель братства заключалась в возрождении символического и аллегорического искусства (живописи, прозы и поэзии), которое, как считалось, оказалось профанированным, начиная с эпохи Высокого Возрождения и периода творчества Рафаэля Санти (1483–1520). Члены братства издавали свой журнал «Росток», выходивший под редакцией Уильяма Майкла Россети, хотя он и просуществовал только с января по апрель 1850 года.

Главным образчиком в литературном творчестве для членов братства, безусловно, являлась поэма Данте Алигьери «Божественная комедия». Отказываясь от принципов академизма в живописи, прерафаэлиты считали, что все их передаваемые образы должны быть четко детализированными и написанными с натуры наподобие того, как точно выверены и скроены символы и аллегории, зачастую в человеческом обличье, «Божественной комедии». Но, наверное, главная беда прерафаэлитов заключалась в том, что они, увы, потеряли грань, которую столь хорошо чувствовал Данте Алигьери, став изображать друг друга даже на картинах, имеющих для христиан сакральное значение. Отсюда, вероятно, и трагичность судеб некоторых из них. Обличая папство и симонию в римско-католической церкви, Данте никогда не выходил за предначертанный рубеж заповедей и негласных правил, оставаясь глубоко верующим христианином, как мы выяснили, иоахимитом.

Впрочем, подобный выход за грань дозволенного блестяще почувствовал Николай Гумилев в стихотворении «Музы рыдать перестаньте…» из цикла «Беатриче» сборника «Жемчуга» (1918 год), посвященном основоположнику прерафаэлитского братства Данте Габриэлю Россети:

Музы, рыдать перестаньте,

Грусть вашу в песнях излейте,

Спойте мне песню о Данте

Или сыграйте на флейте.

Дальше, --">