В. Н. Карагодин - Избранник Божией Матери. Преподобный Иосиф Оптинский: житие и наставления

другую сторону Дона, и он уже продолжал путь свой до Ростова пешком.

Так юный Иоанн постоянно подвергался опасностям, но Господь везде хранил сироту; и, несмотря на то, что юность его протекала в среде грубой и нередко развращённой, ничто дурное не повредило его чистой души. Вина он никогда не пил и в карты не играл. Однажды его, бывшего в большом городе, подчевали слабеньким виноградным вином, называвшимся чихирь. Но, выпивши рюмку, он тотчас же почувствовал, что охмелел и у него закружилась голова. Тут же он дал себе слово никогда больше не брать в рот никакого вина. «Если уж от такого слабого вина, выпитого в таком малом количестве человек хмелеет: то что же с ним может быть, когда он выпьет много», — подумал благоразумный юноша. К женскому полу он был совершенно равнодушен. Его как-то спросили: «Нравился ли вам кто в миру?» На это он ответил с такой наивной простотой, которая лучше всего доказывала его искренность и невинность: «Да ведь я был близорук и никого не мог хорошо рассмотреть издали; а близко подходить совестился — был застенчив. Бывало, для меня очень трудно, когда хозяин при гостях пошлёт позвать кого-нибудь, а я издали никак не разберу, к кому нужно подойти».

Вообще он всегда в миру испытывал тоскливое чувство; и молитва — это единственное наследство, доставшееся ему от благочестивых родителей, — была неизменной спутницей его скорбной жизни, и храм был единственным местом утешения, куда его всегда влекло благочестиво настроенное сердце.

Наконец, ему удалось попасть на хорошее место в Таганрог, к купцу Рафаилову, который будучи человеком благочестивым, вместе с ним ездил к церковным службам. Обязанность его у этого хозяина была принимать рожь, которую привозили из разных мест чумаки, и затем развозить в городе по разным конторам и русским, и греческим. В летнее время дел было много, осенью меньше, а зимой и вовсе нечего было делать. Таким образом, по наступлению осени, хозяин и предложил Иоанну отправиться на мельницу, которая находилась в селе и была отдана одному малороссу в аренду. Не любивший молву людскую, Иоанн рад был пожить в сельской тишине. В наступающую зиму Иоанну почти нечего было делать на мельнице, так как мельница арендатором ремонтировалась. Между прочим, мельник-старик оказался человеком благочестивым; по праздникам всегда ходил к службам церковным. Оба они сблизились с приходским диаконом, вместе читывали святые книги, какие обретались в церкви, а в праздничное время втроём беседовали по душам. Так жил Иван Ефимович до весны. О монашестве он ещё не думал; но в это время получил он от сестры своей монахини Леониды письмо, в котором она советовала ему поступить в монашество, в скит Оптиной пустыни, уже давно славившийся духовно-опытными старцами. С сего времени возгорелось у Ивана Ефимовича сильное желание оставить мир и поступить в монастырь. Между тем, хозяин очень полюбил сего благонравного юношу за его скромность, честность и трудолюбие, и такое возымелось к нему расположение, что стал подумывать выдать за него свою дочь. Однажды старший сын этого купца, придя от обедни, сказал родителям: «Я сегодня в церкви не столько молился, сколько смотрел и умилялся на Ивана Ефимовича: как он хорошо стоит в церкви, как усердно молится, ни разу в сторону не посмотрит, весь в Боге; лучшего человека нам и не сыскать для сестры, не надо его упускать». Так добрые качества его души сами собой обнаруживались и привлекали к нему любовь и уважение.

Но юный Иоанн был далеким мыслями и сердцем от земных привязанностей. Его чистую душу влекло уже теперь к пустынным инокам в сожительство. Любимым его занятием с детства было чтение жития святых, — и вот эти дивные образы, озарённые сиянием небесной славы, вставали перед ним и заслоняли собой все красоты мира сего... Его душа не находила себе простора в обыденной трудовой и суетливой жизни, и у него явилось непреодолимое желание хотя на время вырваться из сутолки жизни и отправиться на богомолье и на поклонение святым местам. Заветной мечтой его было добраться до Киева, где он мог бы трепетным сердцем и устами приникнуть к святым останкам живых носителей вседействующей благодати Божией, и он лишь усердно молился: «Господи, скажи мне путь, в он же пойду».

Узнав о желании Ивана Ефимовича отправиться на богомолье в Киев, Рафаилов стал было усиленно уговаривать его остаться в Таганроге и тут же открыл ему своё желание отдать за него свою --">