Священномученик Иларион Троицкий - Богословие и свобода Церкви

вытаращивши очи, присматривается он там то к тому, то к другому" ^[5]. Латинский и польский языки, а вместе с ними и католический дух скоро проникли и в самые православные школы. "Каждая школа прошла две стадии своего развития: сначала она существовала, как школа греко-славянская, потом постепенно сближалась с латино-польской, причем это сближение заходило порой очень далеко" ^[6]. Отдельные ревнители восставали против латинского учения в православных школах. Таков, напр., был афонский инок Иоанн Вышенский, который говорил, что "плоды школы латинской гнилы и погибелью вечною смердящи", что эта "проклятая школа ни одного ученика на спасет, до Царства Небесного годным быти не породит и не научит, аще всех студентов своих в погибель вечную посылает, потому что учителя в ней — поганцы, аристотели, волхвы, еретики, оригены и другие тому подобные". Читайте об этом его сочинение "Зачапка мудраго латынника с глупым русином в диспутацию" ^[7]. Против латинского направления школ возмущался иногда самый народ. Так, напр., когда архимандрит Петр Могила завел в Киево-Печерской Лавре коллегию на иезуитский манер, то "от неученых попов и казаков велие было негодование: на што латинское и польское училище заводите, чего у нас дотуду не бывало и спасались. Было хотели самого Петра Могилу и учителей до смерти побити: едва их уговорили" ^[8]. Казацкая расправа грозила быть серьезной. Вспомните из Гоголя картину казацкой расправы с жидами в Запорожской Сечи. "Перетопить их в Днепре! В Днепр их, панове!" Нечто подобное было и в отношении латинской школы; по крайней мере Сильвестр Коссов, сам подвергшийся погрому, вспоминает: "Какие перуны, какие громы посыпались тогда на нас, невозможно и описать чернилами. Было такое время, что мы, исповедавшись, только и ждали, что вот начнут начинять нами желудки днепровских осетров или же того огнем, другого мечом отправят на тот свет" ^[9]. Но все подобные протесты оказались однако бессильны пред ходом истории. Православные ученые, постоянно полемизируя с западными еретиками, сами пропитывались постепенно их духом, заимствовали у них богословскую систему и брали на прокат (вооружение) даже самое полемическое оружие.

Утвердившись в Западной Руси, католическое влияние проникло в 17-ом веке и в Русь Московскую. В области научно-богословской Московская Русь очень скоро попала под малорусское влияние. В прошлом году вышел 1-й том капитального труда проф. К.В. Харламповича — "Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь" (Казань, 1914). Здесь указаны только лица юго-западнаго происхождения, которые выступали деятелями на различных поприщах великорусской церковной жизни. От ознакомления с этой книгой получается весьма внушительное впечатление. В течение двух веков было у нас на Москве какое-то малороссийское нашествие. "Пришельцы заняли самые видные и влиятельные места, от иерархов до управлений консисторий, ими устроенных, от воспитателей семьи царской до настоятелей монастырских, до ректоров, префектов и учителей ими же проектированных школ, до кабинетных и типографских ученых, делопроизводителей, дьяков и секретарей. Все почти подверглось их реформе, по крайности неотразимому влиянию: богословское учение, исправление священного и богослужебного текста, печатаные, дела раскола, церковная администрация, проповедь, храмовое, общественное и домашнее пение, ноты, внешность архиерейских домов, образ их жизни, экипажи и упряжь, одежда служителей, напр. певчих, вид и состав школ, предметы и способы учения, содержание библиотек, правописание, выговор речи устной и в чтении, общественные игры и зрелища и т.д. и т.д. ^[10]

Московское просвещение в 17 веке попадает под особенное влияние олатинившихся малороссов. Московское общество и московское правительство именно в 17 веке приходят к мысли о необходимости устроить в Москве правильно организованную школу. Об этом заботились и восточные патриархи. Они смотрели на Москву с весьма определенной надеждой, как на единственное место, где православие пользуется поддержкой государственной власти. Константинополь был ведь уже в руках неверных турок. Еще в конце 16-го века (в 1593 году) александрийский патрарх Мелетий Пигас писал царю Феодору Иоанновичу: "устрой у себя, царь, греческое училище, как живую искру священной мудрости, потому что у нас источник мудрости грозит иссякнуть до основания" ^[11]. Впрочем, школ в Москве не --">