Ганс Кюнг - Христианский вызов

новейшем уровне исследований и при этом понятно будет представлено все существенное и характерное в христианской программе и христианской практике:

что эта программа означала изначально, еще не будучи покрытой пылью двух тысячелетий, и

что эта программа, представляемая в новом свете, может означать сегодня для достижения каждым человеком осмысленной, наполненной жизни.

Не какое?то другое Евангелие,

но то же самое древнее Евангелие,

вновь открытое для сегодняшней эпохи!

Двадцать тезисов в конце книги представляют собой резюме того, что автор сегодня считает важным для христианского бытия. Конечно, они не заменяют чтения книги.

Однако спешащему читателю они помогут быстро и наглядно ознакомиться со структурой всего текста и дадут возможность увидеть самое существенное. Для желающего основательно познакомиться с книгой они могут стать первым и концентрированным обзором. Книга может помочь не только отдельным читателям, но и самым разнообразным дискуссионным и рабочим группам: на уроках религии, в образовательных программах для взрослых, в университетском образовании. Это не всеобъемлющий катехизис, но сжатое изложение христианской веры, но содержанию и форме соответствующее нашей эпохе.

Я искренне приветствую всех читателей этой книги в России, прежде всего тех, кто познакомился с моей книгой еще в советские времена в самиздате, но также и многих новых и особенно молодых читательниц и читателей, которые через чтение этой книги, быть может, впервые прикоснулись к изначальному христианству.

Ганс Кюнг

Тюбинген, февраль 2011

А. ОПРЕДЕЛЕНИЕ

I. Горизонт

Поставим вопрос прямо: Почему нужно быть христианином? Почему бы просто не быть человеком, настоящим человеком? Почему к бытию человека еще должно добавляться бытие христианина? Является ли бытие христианина чем?то большим, чем бытие человека? Надстройкой? Основанием? Что вообще означает христианское бытие, что означает христианское бытие в наши дни?

Христиане должны знать, чего они хотят. Нехристи–ане должны знать, чего хотят христиане. Марксист на вопрос, чего желает марксизм, может дать лаконичный, понятный — хотя более и небесспорный сегодня — ответ: мировой революции, диктатуры пролетариата, обобществления средств производства, нового человека, бесклассового общества. Но чего желает христианство? Ответ христиан остается во многом расплывчатым, сентиментальным, общим: христианство желает любви, справедливости, осмысленной жизни, добра и доброты, человечности… Но разве не хотят этого и нехристиане?

Вопрос о том, чего желает христианство, что такое христианство, стал намного острее. Сегодня разные люди говорят об одном и том же, нехристиане также выступают за любовь, справедливость, осмысленную жизнь, добро и доброту, человечность. Причем часто они на практике делают для этого намного больше, чем христиане. Но если разные люди говорят одно и то же, зачем быть христианином? Христианство повсеместно пребывает в состоянии двойной конфронтации: с одной стороны — с великими мировыми религиями, с другой — с нехристианским «секулярным» гуманизмом. Даже у христиан, до сих пор институционально экранированных и идеологически иммунизированных в своих церквах, сегодня возникает вопрос: является ли христианство — по сравнению с мировыми религиями или современными формами гуманизма — чем?то существенно иным, чем?то действительно особенным?

1. Обращение к человеку

Заблуждается ли тот, кто вопреки очевидности полагает, что развитие современного мира, его науки, техники и культуры ставит сегодня вопрос о сущности человека таким образом, что ответ на вопрос о сущности христианина скорее облегчается, чем усложняется?

Заблуждается ли тот, кто вопреки очевидности полагает, что в ходе этого современного развития песенка религии не спета, что величайшие вопросы человека не были разрешены или ликвидированы, что Бог мертв менее, чем раньше, что при всей неспособности верить появляется новое желание верить?

Заблуждается ли тот, кто вопреки очевидности полагает, что потрясенное многочисленными кризисами человеческого духа богословие никоим образом не достигло пределов своей мудрости, никоим образом не обанкротилось, но на основании громадной работы богословских поколений двух последних столетий сегодня намного лучше, чем ранее, готово к тому, чтобы по–новому ответить на --">