Самуил Горациевич Лозинский - История папства

их вступления в общину. Руководство это носило в значительной степени хозяйственный характер и на первых порах было связано с совместными трапезами христиан, с так называемыми агапами, вечерями любви. Обслуживались члены общин во время этих трапез диаконами, а по мере роста общин, необходимости накопления для них денег и увеличения запасов для трапез появились кладовщики, кассиры и надзиратели-епископы. Последними становились обычно старейшие, наиболее зажиточные члены общины, которые отвечали за сохранность денег и припасов, необходимых для совместных трапез.

Епископы, игравшие роль в общине не в силу своего «пророческого дара», а вследствие своей зажиточности и степенности, внесли новое начало в христианскую общину, вызывавшее естественное недовольство харизматиков, этих первых учителей христианства, в огромном большинстве случаев вербовавшихся в течение 100–150 лет из городской бедноты, рабов, вольноотпущенников, разоренных ремесленников, полупролетариев.

Зажиточные элементы каждой общины стремились прежде всего оттеснить пророков-учителей, не поддававшихся ни надзору, ни регламентации, и передать полноту власти епископам. Так возникла церковная организация с епископом во главе. Его задачей было в первую очередь положить конец пророчествам, содержавшим нападки на богачей, предсказывавшим неизбежную гибель старого греховного мира и близкое торжество царства божьего. Эти пророчества с их чаяниями, надеждами, проклятиями и ненавистью особенно ярко выражены в «Апокалипсисе» Иоанна, написанном в 68–69 гг. н. э. в фантастической форме «видений»^[2].

Несмотря на непримиримую ненависть к «вавилонской блуднице» (Риму) и к господствующим в мире «злу и несправедливости», эти пророчества звали не к борьбе, а лишь к «духовному освобождению» от земной юдоли страданий. Близкого «царства Христа» они ждали не от боевого выступления своих приверженцев, а от грядущего чуда, верили в то, что небесное возмездие каждому воздаст по его заслугам. «Горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете» (Лука, VI, 24–25); «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в царствие божие» (Марк, X, 25).

Этот демократический революционный дух обездоленных, бесправных, угнетенных и порабощенных масс мировой державы не сопровождался уже теперь революционными подвигами и действиями, так как рабовладельческий и давно уже разлагавшийся Рим не знал подлинно революционного класса. Римский «пролетариат» жил за счет общественных и частных щедрот и представлял собою босяцкую, люмпен-пролетарскую массу с противоречивыми зачастую интересами. Вот почему идеи первоначального христианства, хотя и делали его «одним из революционнейших элементов в духовной истории человечества»^[3], оказались совершенно непригодными для переустройства мира в интересах народных масс.

Вскоре начинается процесс приспособления христианства к интересам господствующего класса империи. Зажиточные слои общества, принимавшие во все большем числе новую религию, энергично вытравляли «анархические и индивидуалистические бредни» ранних последователей христианства. Верующим внушалось, что епископ обладает унаследованной от апостолов «благодатью божьей», что он один ею распоряжается и что он — опора церкви. Эта новая идея отчетливо звучит уже у «апостольских мужей». Игнатий Богоносец^[4] провозглашает, что «нет церкви без епископата». Церковь сменила пророческое учение о ненависти к богатым и угнетателям проповедью о непротивлении злу и любви к врагам; она уничтожила представление о равенстве людей, господина и раба, провела резкую грань между клиром и мирянами, устранила братские отношения внутри общины и отменила совместные трапезы. Христианство перестало отпугивать правящие круги империи. К тому же характер организации христианских общин, требование слепой покорности, угроза тяжких наказаний за ересь — все это делало новую религию удобным орудием для государства, которое в союзе с епископатом, могло распоряжаться христовым «стадом» в интересах еще большего закрепощения и угнетения народных масс.

Епископы стали бесконтрольно распоряжаться имуществом общины и даже сумели использовать «языческие» представления и законы о «божественной собственности». Согласно действовавшим в дохристианской Римской империи законам, боги имели право --">