Сатсварупа Даса Госвами - Письма, полученные мной от Шрилы Прабхупады. Том 1

более демократичным. Я увидел, что даже грубые матросы были людьми и что я не такой уж уникальный.

Общаясь с разными людьми, я чувствовал себя повзрослевшим. Поскольку мне пришлось терпеть свою морскую службу, я обрел способность сохранять стойкость и в трудных ситуациях. И все же я был недоволен, что вынужден отдать два года военно-морскому флоту. Служба не походила на серию романтических средиземноморских круизов. Подобно другим «краткосрочникам» (тем призывникам, которые не собирались становиться профессиональными моряками) я просто дожидался момента увольнения. Служба была безрадостным испытанием, но она разжигала во мне стремление отправиться в Нижний Ист-Сайд, где я надеялся обрети романтическую свободу. Через несколько месяцев после смерти президента Кеннеди я, честно отслужив свой срок, демобилизовался и, не заезжая к родителям на Статен-Айленд, отправился прямиком в Нижний Ист-Сайд.

К тому времени Нижний Ист-Сайд стал для меня и моих друзей самым мистическим местом в мире. Я воспринял свою новообретенную свободу от военной службы и родителей как заслуженное воздаяние. В нашем квартале жили пуэрториканцы, украинцы. Это были городские трущобы, приютившие подобных мне экспериментаторов: писателей, поэтов, художников. Наше окружение символизировало для нас свободу и бунт против примитивных ценностей среднего класса. Однако всё подгнивает. Я быстро утратил свое простодушие. Мы с друзьями продолжали мистический поиск истины, но – вслепую, на ощупь. В те наивные годы молодежь искала духовную истину, принимая ЛСД.

Вследствие несчастного случая я, с загипсованными ногами, в течение шести недель вынужден был соблюдать постельный режим. Я выписал из Общества веданты несколько книжек в мягкой обложке и стал читать книги по восточной философии: «Путь Дао», «Изречения Конфуция», «Бхагавад-гиту» и некоторые из Упанишад. Однажды мать, зайдя ко мне, сказала: «Ты ведь не веришь во все это, в действительности, правда?» Но «Бхагавад-гита» и Упанишады были для меня притягательными. Мне нравились некоторые истории из них и афоризмы об единстве Брахмана и атмы – внетелесного Я.

Шесть месяцев я жил в Нижнем Ист-Сайде на деньги, припасенные во время службы во флоте. Потом я устроился в службу социального обеспечения, где стал работать служащим, изучающим условия жизни неблагополучных семей и лиц, нуждающихся в материальной или моральной поддержке.

Социальная работа – это не прибыльный бизнес, а гуманитарная деятельность. Она предоставляла возможность оказывать людям помощь. По службе мне приходилось посещать получателей благотворительной помощи или претендентов на ее получение, выяснять, попадают ли они в категорию тех, кому такая помощь оказывается, узнавать об их проблемах и выслушивать их печальные истории. Я старался по-дружески помочь им получить деньги и изменить свою жизнь. И еще всегда было множество бюрократической бумажной работы.

При этом я продолжал свои литературные занятия. Коммерческая литература и журналистика меня не интересовали. Я хотел быть художником слова. Писательство было для меня способом отыскания истины.

Один из моих пишущих приятелей сказал мне: «Знаешь, тебе надо писать что-то на продажу. Нельзя быть идеалистом». Но я писал всегда ради самого процесса творчества. Я старался исследовать чудо вдохновения: почему человеку хочется писать? Откуда исходит этот творческий порыв? Чем порождаются желание и способность словесного самовыражения? В чем смысл жизни? Грубо говоря, я с помощью писательства хотел найти способ жить духовно. Меня привлекали те авторы, которые пусть и не были религиозными, но писали ради высокого. Например, мне нравился Кафка. Хотя люди считают его агностиком, для него литературный труд был религией. Бог не открыл Себя ему, но и материальный успех его тоже не интересовал. В литературе Кафка пытался выразить истину. Я старался идти за писателями, которых интересовали такие духовные вещи как высшее предназначение человека. Я читал книги Достоевского и других авторов, писавших на подобные темы. В общем-то, с моей стороны это было духовным поиском. Сравнивая таких авторов с людьми, работающими ради материальных благ (и даже со священниками, которые не были настолько честными, как эти писатели), я воспринимал писателей как духовно мотивированных.

И все же, несмотря на мое старание найти истину в литературном --">