Сергей А Соболенко - Прививка от невежества

вариантов, вырванных из ослабевшей памяти Учителя. Сто учеников. Из всех вариантов правильным оказался один (разве могло быть по другому?) и только десять живых мастеров.

Мы с Андреевичем тренировались, разговаривали и снова тренировались. Я вздрагивал по ночам и просыпался счастливым. Меня уже совсем не интересовало, почему рядом нет ребят и где они. Больше месяца почти без сна, больше месяца ничего, кроме Школы.

Однажды утром я встретился в коридоре с Андреевичем, в глубине его глаз затаились незнакомые искры.

— А ну, пошли, — усмехнувшись и толкнув меня в грудь сказал мастер.

Мы зашли в пустую комнату. Андреевич сделал несколько движений, сделал еще и вдруг исчез. Его не было всего лишь мгновение, но его не было! Движение снова — и снова пропал, появившись только через мгновение. Отныне Андреевич владел одним из высших качеств воина. Поклонившись Мастеру, я выполнил перед ним полный этикет признания и уважения. На моих глазах друг и Учитель с одной ступени шагнул на другую — это была выстраданная ступень верховного воина. Чуйская долина вспыхнула от новой, только что рожденной, светлой силы.

Мы поклонились друг другу, и аэродром узким проходом проглотил моего друга и Учителя. Андреевич оставил меня с самим собой, — значит, так было нужно. Прошел еще месяц, и еще. Время остановилось, и я понял — на этот раз долина ничего больше не отдаст. Ребята медленно умирали, нужно было что-то решать.

В дом забежала пушистая от снега Джисгуль.

— Папка зовет, — грустно сказала девочка, и я увидел в ее глазах уходящую от меня Азию. Я шел, прощаясь с долиной, подарившей мне жизнь и надежду. Я не хотел видеть никого, кроме Фу Шина.

— Пора ехать, Сергей, — улыбнулся Патриарх. — Приезжайте, я всегда буду ждать вас с Гришей. Приезжайте, — повторил он.

Я упал на одно колено, выполняя священный этикет.

— Приезжай, — снова повторил, стоя надо мной Фу Шин. — Может быть, расскажу что-нибудь еще.

— Приеду, — ответил я, не сдерживая слезы. — Потому, что видел в долине лето, осень и зиму, но не видел весну.

Фу Шин тихо рассмеялся.

— Учитель, можно я напишу книгу о том, что видел в долине?

— Пиши, — согласился Фу Шин. — Но помни, что все это видел только ты один, другие видели другое.

Я встал и поклонился.

… Дрожащий белый экран, окно в поезде. Белая, без горизонта пустыня. И только лишь иногда, низко нагнув головы, на половину утонувшие в снегу, длинногривые лошади. Они кажутся брошенными, но это не так. Только бы дотянуть к своему дому, только бы не умереть в ледяном поезде, только бы не сойти с ума от памяти.

5 января 1999 год.

--">