священномученик Киприан Карфагенский - Творения

притворялись язычниками, когда обстоятельства побуждали их обнаружить себя христианами, почитая притворство в сем случае равносильным отречению от Христа^[7], некоторые же из них открыто защищали свою веру, как, на прим. Тертуллиан. Знакомство с подобными сочинениями и с живыми примерами жизни христианской, конечно, ясно показывало Киприану все превосходство христианства пред язычеством и потому располагало его к принятию веры Христовой, но когда он всматривался, с одной стороны, в высокие требования христианства, с другой – в собственные наклонности, расположения и привычки, то ему представлялось невозможным совершенно отрешиться от прежней жизни, и он отчаивался в исправлении своего сердца. Таким образом, он долго находился в состоянии борьбы и нерешительности^[8]. Но так как он искренно желал истины и правды, то и получал от Бога видимую помощь к побеждению мучительных сомнений своих и к решительному принятию истины и правды в вере Христовой.

Видимым орудием промысла Божия в обращении Киприана был один из благочестивых пресвитеров карфагенских, по имени Цецилий, с которым Киприан имел счастие войти в тесные дружеские отношения. Цецилий сам прошел тот путь сомнения, на котором видел Киприана, сам испытал те муки нерешимости, которые происходят от боязни выйти из положения, хотя явно неудовлетворительного, но привычного и наследованного от предков, и желания стать в другое положение, хотя очевидно лучшее, но еще не испытанное, непривычное, и потому внушающее некоторые опасения и страх^[9]. Поэтому, он мог действовать и действовал на друга своего с благотворным успехом. Советам и убеждениям Цецилия сообщали особенную силу чистота и святость его собственной жизни, как живое доказательство того благодатного возрождения, которое даруется человеку в таинстве св. крещения. Следуя внушениям и примеру наставника и друга своего, Киприан решился, наконец, быть христианином.

Исповедавши себя христианином, Киприан тотчас же показал на деле, что, «взявшись за рало», не будет «озираться вспять» – он дал обет всегдашнего целомудрия, продал все свое имение и вырученные за него деньги раздал нищим^[10]. Вообще, поведение Киприана в состоянии оглашения было таково, что могло служить примером для многих христиан, давно уже упражнявшихся в делах благочестия христианского. Руководителем его оставался тот же пресвитер Цецилий. Оба они жили теперь в одном доме, и новообращенный мог изучать и изучал жизнь христианскую не только по книгам и устным наставлениям, но, еще более, по живым примерам и образцам этой жизни, потому что, как сам Цецилий, так и все семейство его отличались истинно христианскими добродетелями^[11]. Судя по всему этому, Киприан не долго оставался в состоянии оглашения, ибо не было никакой нужды отлагать на долго совершение над ним таинства крещения^[12]. В крещении, из благодарности к наставнику и другу своему, он принял его имя, любил его до самой его кончины, которая скоро за тем и последовала, а после смерти его, принял на себя попечение о его семействе^[13].

Хотя св. Киприан еще в состоянии оглашения изменил нрав и образ жизни своей, но только по крещении ощутил в себе то дивное благодатное возрождение, которое даруется в сем таинстве Духом Святым. В послании к Донату, искреннему другу своему, вероятно в одно время с ним принявшему крещение, он сам изображает благодатную перемену в душе своей следующими словами: «когда животворные воды крещения омыли пятна прежней моей жизни, и в очищенное и оправданное сердце пролился небесный свет, когда, приняв Духа небесного, соделался я новым человеком, с тех пор чудным образом я совершенно утвердился в том, в чем прежде сомневался, тайны начали открываться, мрак исчезать, то, что прежде казалось трудным, сделалось удобным, что представлялось невозможным, стало возможным, я начал познавать, что вся моя прежняя плотская жизнь, проведенная в грехах, была жизнь земная, что теперь только началась жизнь Божия, одушевленная Святым Духом» В полной уверенности, что и друг его сознает и ощущает в себе то же самое, он соутешается с ним животворными дарами благодати Божией и вместе с тем как бы предначертывает себе и ему общий план духовной жизни, достойной возрожденных: «безгрешная жизнь, рассуждает он, есть благословенный плод истинной веры, точно также как согрешения, предшествующие вере, суть неизбежное --">