Роман Воронов - Элементы

Проморгавшись в очередной раз, сквозь вересковую слезу и рой мечущейся передо мной живой шрапнели, я заметил черную гору, наперерез приближавшуюся ко мне. Казалось, грозный риф, окруженный шапкой пенных брызг, сам искал встречи с несчастным суденышком, и без того обездоленным (обезвесельным) штормом.

Я остановился, наново протер глаза рукавом, снял с плеча арбалет, взвел его и, не вложив болта по причине, ранее мной описанной, направил на гору.

– Стой и назовись, – прокричал я, стараясь придать голосу уверенности и хрипотцы.

Гора остановилась в футах ста от меня и насмешливо пробасила:

– Ты, мой юный друг, видать, по всему большой волшебник, что приготовился стрелять воздухом.

Я опустил арбалет, а гора дружелюбно скинула капюшон, обнажив коротко стриженные рыжие волосы, накрывавшие круглую, как ядро, голову с большими синими глазами и широко улыбающимся ртом.

– Я монах, – сказал человек и, сделав шаг навстречу, продолжил, – можешь не бояться меня.

Так я познакомился со Святым Отцом. Мой неожиданный товарищ являл собой личность загадочную (помимо деревянного креста на необъятной шее, под рясой к поясу был приторочен огромный меч, больше подходивший рыцарю, нежели монаху), да и говорил он в основном загадками.

– Имени твоего не спрашиваю,

Ни к чему оно мне,

А начну мысль вынашивать,

Так гореть мне в огне.

Вот так приветствовал меня монах, обрушивая без остановки свою полустихотворную болтовню:

– И путь твой куда, знать не хочу, не доверяй свою голову палачу.

– А куда идешь ты? – спросил я, желая заткнуть рот святейшего хоть на миг.

Попытка добиться недолгой тишины провалилась.

– Не ты, а Святой Отец,

Обращайся ко мне только так, наглец.

– Но ты сам назвался монахом, – возмущенно отреагировал я на несправедливое его замечание.

– То было время, когда звался монахом,

Теперь это имя посыпано прахом.

– И все же, Святой Отец, куда ты шел? – сказал я, продолжая движение через кустарник.

– К тебе навстречу через лес

Привел меня Отец с небес.

Я с опаской поглядывал на своего спутника, который как ни в чем не бывало шагал рядом, полами рясы вздымая лиловые облака соцветий вереска и тысячи пчел, удивительным образом не обращавших не него никакого внимания. Некоторое время мы молчали, я, погруженный в раздумья о превратностях судьбы, подбрасывающей неожиданные сюрпризы вроде этой встречи, Святой Отец, улыбающийся неизвестно чему, буркающий под нос что-то вроде:

– Ногам моим неведом сон, когда идем с тобой вдвоем.

К вечеру вересковая пустошь наконец-то закончилась, впереди виднелся дубровник, полный тенистых лощин, звонких ручьев и сладкого оленьего мяса (тут мне пришлось вспомнить о пропавших болтах).

Монах, извините, Святой Отец, будто читал мои мысли:

– Не зря оружия лишен

Во сне, ну как же ты смешон,

Нельзя идти тропой Богов

Вооруженным до зубов.

– О чем это ты? – переспросил я, начиная привыкать к его манере вести диалог. – Не хочешь ли сказать, что обокрали меня правильно?

– Ненужный инструмент отбрось,

Вы с ним отныне врозь.

– Тьфу, – сплюнул я с досады, – намекаешь на арбалет, да что мне теперь, с голыми руками остаться.

– Волшебник, что стреляет пустотой,

Сам на вопрос ответил свой.

Гора улыбалась во весь рот (а он у него был не маленький, как расщелина), сверкая синими бездонными глазами.

– Зачем же ты сам таскаешь тяжеленный меч? – упрекнул я своего безупречного товарища. Святой Отец тут же распахнулся, вытащил из-за пояса смертоносную сталь и, приняв боевую позицию, высоко поднял над головой меч двумя руками – такой боец мог сломать любую защиту. И снова прозвучала скороговорка:

– Железо предаю земле,

Войди туда, откуда вышло,

Лежи и, чтоб тебя не слышно,

Застынь среди корней во мгле.

После чего он вогнал меч прямо возле своих ног в мох по рукоять, а затем, склонившись, уперся ладонями и надавил всем телом – ворсинки сизого ковра сомкнулись над грозным оружием.

Святой Отец распрямился и, улыбаясь, произнес:

– Он мог защитой стать твоей,

Но ты судьбу его решил иначе.

Молись теперь, мой друг, сильней,

Проси не злата, но удачу.

После такого демарша мне ничего не оставалось, как расстаться с арбалетом. Так же эффектно всадить его в землю или забросить на крону самого высокого дуба, переломав при этом ветви, что попадутся на пути, мне явно не хватило бы физических сил, я просто повесил его на ближайший сук.

– Ты --">