Олег Орестович Фейгин - Вольф Мессинг – повелитель сознания

центре Годдарда лихорадочно меняют полетную сетку «Спейс Шаттлов»?

И, не слушая уставного ответа: «Так точно! Меняют, товарищ генерал!», еще раз небрежно махнул рукой и погрузился в следующую стопку бумаг из папки с угрожающим грифом «Строго секретно», на которой каллиграфическим почерком было выведено «НИР "Гранит-М"».

Пролетели десятилетия, рухнула одна из могущественнейших в мире держав, что кардинально изменило геополитическую обстановку. Вместе с политической системой обрушилась и экономика страны, потянув за собой науку, культуру и образование. Лишь в редких интеллектуальных «очагах» на месте распавшихся и разгромленных НИИ теплился огонь исканий. И над всеми этими проблесками разума распростерли свои долларовые крылья многочисленные заокеанские фонды «развития», «поддержки» и «содействия».

Подбрасывая жалкие грантовые подачки наиболее перспективным коллективам, они тут же «выдергивали» наиболее интересные результаты вместе с одаренными исследователями, вынужденными с этого момента влачить сытую, но жалкую судьбу «интеллектуальных рабов» вдали от своей Родины.

НИИ проблем нейрофизиологии и космической медицины некогда входил в одно из отраслевых подразделений всемогущей «фирмы Королева». Когда так называемые «демократы» в ходе «перестроечного» развала страны подняли по заокеанской команде жуткий вой, стеная о «бесчеловечной космонавтике, выкачивающей последние копейки у бедствующего народа», институту и костяку его ведущих сотрудников удалось-таки остаться на плаву. Впрочем, рано поседевший директор этого уникального исследовательского центра, практически не имеющего аналогов в мире, склонен был считать такое положение института скорее «полузатопленным».

Как-то раз в кабинете седовласого директора, ломавшего голову над тем, как же оплатить гигантские счета за теплоснабжение и электроэнергию, прозвенел тревожный телефонный звонок. Звонил один из многочисленных заместителей мэра, бывший бандит, утомившийся от кровавых «разборок» и легко купивший себе приносящий немалый доход муниципальный пост. Сопя и отрыгивая остатки недавнего хмельного застолья с другими «отцами города», этот малограмотный «светоч новой демократии и истинного народовластия», как, не замечая явной тавтологии, наперебой возносили его местные продажные борзописцы, начал поучать убеленного сединами академика:

– Ты, это, того, директор, делись давай. Ты что думал, закрылся там у себя и спрятался? – послышалось некое подобие утробного хохотка. – Я тут послал людей к тебе, они присмотрят все, что понравится, снимать будут, ну, что выкупят, может… Ты того, в доле будешь, а не то смотри, «прохфесор», – утробное ржание повторилось, но уже явно в угрожающем тоне.

Задохнувшийся от негодования ученый молча положил трубку и надолго застыл в немой горести, охватив голову руками. Когда же минута душевной слабости прошла, за директорским столом сидел совсем другой человек. На губах академика блуждала ироническая полуулыбка, а в уголках глаз, спрятанных за толстыми полихромными стеклами очков, затаилось что-то очень жесткое и не обещающее ничего хорошего для окружающих. Это состояние яростного тихого гнева прекрасно знали все провинившиеся сотрудники. Поэтому, когда секретарь услышала по селектору обманчиво спокойное: «Пригласите ко мне, пожалуйста, начальника третьего сектора», она даже непроизвольно вздрогнула. Лихорадочно щелкая рычажками допотопного коммутатора в поисках вызванного сотрудника, она как-то отстраненно и неожиданно для себя подумала: «А вот теперь все будет хорошо, все плохое позади, шеф вошел в раж и наконец-то распустил крылья и не опустит их до тех пор, пока, как всегда, проблема не будет решена полностью и окончательно».

Символически постучав костяшками пальцев в дверь, порог директорского кабинета переступил моложавый доктор биологических наук, он же начальник одного из самых загадочных секторов института, называемого в просторечии «биоквантовым». Не тратя времени на приветствия (оба уже виделись на кратком утреннем совещании), директор в двух словах пересказал разговор с бандитствующим «светочем нового народовластия».

Ну, это только цветочки, – неожиданно весело прокомментировал слова директора начальник третьего сектора, – и, как я понимаю, горькие ягоды воцарившейся анархии нам срывать вовсе ни к чему.

Да, вынужден признать. Вы были полностью правы, – --">