Журнал «Российский космос» - Российский космос 2018 №03

Представленные
материалы и доклады обсуждались на 22 тематических секциях
по различным направлениям и фундаментальным проблемам космонавтики.

44

ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ
На Королёвских чтениях генеральный конструктор по пилотируемым
космическим системам и комплексам, первый заместитель генерального
директора ПАО «РКК «Энергия» академик РАН Евгений Микрин рассказал
о современном состоянии и перспективах отечественной пилотируемой
космонавтики.
Екатерина Бекетова

КАК ЭТО БЫЛО…

50

ДЕСЯТЬ РАССКАЗОВ О ВКД
Рассказ № 3. Забытый выход. «2 августа Владимир Джанибеков
и Виктор Савиных вышли в открытый космос, чтобы установить
дополнительные солнечные батареи»...
Владимир Попов

НА ОРБИТЕ

В «ОРЛАНАХ», НА ВЫХОД!
В ночь со 2 на 3 февраля 2018 года российские космонавты Антон Шкаплеров
и Александр Мисуркин установили новый рекорд по пребыванию в открытом
космосе — 8 часов 12 минут. Предыдущий рекорд принадлежит Олегу Котову и Сергею
Рязанскому (ВКД-37), тогда за пределами станции они проработали 8 часов 7 минут.

РОССИЙСКИЙ КОСМОС :: МАРТ № 3(146)’2018

Д

НА ОРБИТЕ

5

Для Антона Шкаплерова это была
третья «прогулка» за пределы станции. И, как отмечает сам космонавт,
каждый выход — особенный.
— Антон, расскажите, пожалуйста, о вашем рекордном выходе в
открытый космос.
— Ни о каком рекорде мы не думали,
мы думали только о работе. Большую
часть времени шли по графику и предполагали, что все успеем в срок. Однако
из-за нюансов, связанных с установкой
антенны, нам пришлось задержаться,
и время ВКД оказалось рекордным.
— А как на выходе ощущается время? Быстро пролетает или тянется?
Восемь часов мы в ЦУПе ощущали
как длинный промежуток времени.
— В космосе время летит очень
быстро, а в открытом космосе — просто мчится. Мы не так часто летаем
в космос, поэтому, попав сюда, стараешься сделать как можно больше.
Мы попросили нашего инструктора в
ЦУПе, чтобы он сообщил нам о так называемом временном экваторе, то есть
через 3 часа напомнить, что половина
времени прошла. А мне показалось,
что он минут через 40 сказал: «Ребята,
прошло 3 часа, вы просили напомнить».
— Выход в открытый космос —
опасная работа?
— Сам полет в космос — с момента старта и до посадки — это очень
опасная работа. Но при этом и очень
интересная. Выход в открытый космос
сопряжен со множеством сложностей. Но я не слышал, чтобы кто-то
из космонавтов отказывался от выхода. Космонавты, которые ни разу не
были за пределами станции, конечно,
завидуют тем, кто хотя бы один раз
работал вне корабля.
— А какая станция со стороны?
— Мы можем видеть станцию только
во время приближения к ней, во время
стыковки, но там много работы идет,
и видишь станцию через перископ. А
на выходе МКС большая, красивая,
переливается золотом. Естественно,
хочется посмотреть на Землю, но,
к сожалению, недостаточно времени. Земля всегда красивая, причем
неважно, светлая это сторона или
темная.

— Отмечают, что во время выхода вам пришлось работать с мелкими
деталями, что непросто в условиях открытого космоса.
— Да, мелких деталей было очень много, тяжело было их раскручивать
перчатками скафандра… Там только ЭВТИ (экранно-ваккумная теплоизоляция) — специальное тканевое покрытие, которое защищает прибор от
теплового воздействия, — только она была закручена 18-ю болтами, и их
надо откручивать руками. А работа в скафандре тяжела тем, что внутри
избыточное давление. Получается, что он раздут, как футбольный мячик.
Когда космонавт работает в перчатках, чтобы сжать пальцы, необходимо
преодолеть сопротивление перчаток. Я всегда сравниваю это с теннисным
мячиком: можно сжать его один раз, два, три и даже сто, но когда ты 8 часов
делаешь это практически непрерывно… это чувствуется, и мышцы потом
болят — это очень тяжелая работа. Сначала откручивать болты, потом закручивать, естественно, руки «забивались», и мы работали с Сашей по очереди.
— А как ощущали себя внутри скафандра? Вокруг безжизненный космос — опасность и вакуум.
— Мы подгоняем скафандр под размер так, чтобы он нигде не давил,
чтобы в нем было комфортно, чтобы он помогал работать. Представляете, за
пределами станции плюс 120 градусов на солнечной стороне, минус 120 — в
тени. И я никак не ощущал этой колоссальной разницы. «Орлан» — очень
хороший и --">