Евгений Дмитриевич Никитин , Эдуард Владимирович Гирусов - Шагреневая кожа Земли: Биосфера-почва-человек

эти предупреждения звучат как пророчество прожигателям жизни всех времен: «Человек истощает себя безотчетными поступками, из-за них-то и иссякают источники его бытия. Все формы двух причин смерти сводятся к двум глаголам: желать и мочь»; «И что есть безумие, как не безмерность желания или же могущества?»

Как страшно звучат эти слова. Они похожи на приговор многим из нас, а возможно, и всему человечеству, если оно наконец по-настоящему не повернется лицом к грозящей ему основной беде — неуклонному разрушению среды своего обитания.

Достигнув небывалого могущества над природой, стремясь иметь от нее все, что пожелается, люди поставили себя в положение бальзаковского героя, причина трагедии которого — нежелание соразмерить свои хотения с имеющимися возможностями.

Действительно, ведь очень многие из нас — те же Рафаэли Валантены, хотим мы того или нет. Потому что мы хотя, как правило, и за сохранение окружающей среды, но при этом не желаем ограничивать себя в потреблении даров природы. Наши амбиции порой заглушают набат тревоги, который давно и все громче бьют экологи. Поэтому большая часть экологических программ пока остается на бумаге или на словах, а не воплощается на деле. Как и раньше, мы черпаем богатства недр, все чаще задевая ковшом за дно и края подземных кладовых. Как и раньше, мы загрязняем водный и воздушный океан. Как и прежде, мы убиваем и травим ни в чем не повинных наших меньших братьев, число видов которых сокращается с катастрофической скоростью. И что особенно трагично, поскольку это менее всего осознается современным человечеством, мы уничтожаем почвенный покров Земли, который фактически является ее шагреневой кожей, дарованной нам самой матушкой-природой.

Большинство из нас редко задумывается над тем, что само возникновение жизни на Земле и существование развитой биосферы связаны прежде всего с почвенным покровом земного шара. Лесные и травянистые просторы, населенные многоликим миром живых существ, залежи каменного угля, торфа, бокситов, постоянно текущие реки создавались при самом деятельном участии почвы.

А само становление первых земных цивилизаций? Разве оно мыслимо без освоения и успешного использования почвенного богатства? Это в полной мере понимали наши далекие предки, полагая, что из почвы «все возникло» и в нее «все обратится в конце концов» (Ксенофан, VI–V вв. до н. э.).

Современное человечество предпринимает отчаянные попытки осмыслить тяжелейшую экологическую ситуацию, в которой оно оказалось. Ясно, что без такого осмысления не только невозможно успешно пройти по дорогам спасения, но и нельзя даже отыскать их. Известные экоидеологи Печчеи, Маррей Букчин и др. не без основания связывают предотвращение экологической катастрофы не только с экономной тратой природных ресурсов, но и с нравственным очищением людей, с их покаянием перед природой за причиненное зло, с отказом от потребительской психологии вещизма.

Да, реальную жизнь вершат конкретные люди, наделенные вполне конкретной психологией, привычками, знаниями, навыками. И сколько бы мы ни уповали на благородные природозащитные призывы, как бы часто ни пугали людей растущими дырами в озоновом экране, человек будет себя вести так, как его приучили. И потому нравственно-экологическая переоценка ценностей абсолютно необходима. Только тогда люди смогут услышать нарастающий SOS страдающей природы. Большую помощь в том, чтобы мы новыми глазами взглянули на окружающий мир, ощутили надсадно бьющийся пульс измордованной природы, разглядели и познали ее чудесный талисман — шагреневую кожу Земли, может оказать бальзаковский шедевр. Бальзак достоверно и образно рисует два противоположных стиля жизни — духовно-нравственный (или экологически благодатный) и наслажденческо-потребительский (или экологически ущербный).

Посмотрим, какой из обрисованных Бальзаком путей жизни человека приятнее, эффективнее и одновременно выгоднее ныне живущему землянину и его окружающей среде, прежде чем перейти к изложению конкретного природоведческого материала книги. Попытаемся также провести параллель между обращением с шагренью Рафаэля Валантена и тем, как обращается с шагреневой кожей Земли современное человечество.

«Это невозможно!» — вскричал друг Рафаэля, когда тот рассказал ему о подвижнической жизни, которую он вел почти три года, занимаясь наукой и создавая свою теорию воли. И --">