Александр Евгеньевич Ферсман - Рассказы о самоцветах

Александр Евгеньевич Ферсман
Рассказы о самоцветах

Академик

Александр Евгеньевич Ферсман

1883–1945

И камни говорят!

Я хочу увлечь читателя в новый мир — мир камня — и в ряде бесхитростных очерков раскрыть богатство нашей великой страны самоцветами и цветными камнями. Я вижу в самом камне, подобно красоте благоухающих цветов, красоте линий, тонов и форм, создаваемых творческим гением человека, заложенные в нем красоту и гармонию. Мне хочется извлечь сырой, казалось бы неприглядный, материал из недр земли и на солнечном свете сделать его доступным человеческому созерцанию и пониманию.

Но когда я писал эти страницы, мне не хватало ни слов, ни образов, чтобы выявить эту глубокую красоту природы. Не хватало слов, чтобы выразить гармонию, которая создавалась прикосновением великих художников и мастеров к прекрасному материалу земли. Но мне помогали сами камни и изделия из них, и прекрасный кусок горящего синим огнем лазурита или облачно-тихий задумчивый нефрит заменяли много, много слов об этих камнях далекого прошлого.

Я хотел рассказать в моих очерках не столько то, что узнал и вычитал, сколько то, что сам пережил, что видел собственными глазами, с чем сроднился в своих многочисленных поездках по Уралу, Алтаю, Забайкалью, Крыму и островам Средиземного моря.

Впервые увлекся я самоцветами больше 30 лет назад, когда судьба занесла меня на далекий остров Эльбу. Здесь, среди южной ласкающей природы Средиземного моря, дивный розовый турмалин так прекрасно гармонировал с серой гранитной породой, а сверкающий красной сталью гематит ярко блестел и слепил глаза.

Потом много лет все мои думы были заняты алмазом. Тысячи, десятки тысяч природных кристаллов проходили через мои руки; выискивая замечательные сверкающие кристаллы алмаза, я объезжал крупнейшие ювелирные фирмы Германии и Франции, и на огромных столах, покрытых туго натянутой шерстяной материей, передо мной высыпались целые груды сверкающих кристаллов всех цветов из Бразилии, Южной Африки и с восточных берегов Атлантического океана.

Величайшие законы кристаллографии вытекали из мельчайших деталей строения алмазов, и проблемы зарождения камня в глубинных расплавах земли увлекали меня к другим драгоценным камням, к самоцветам Уругвая и Бразилии, камням Индии и Индокитая, Цейлона и Мадагаскара.

Я изучал склады с тысячами килограммов ценнейших цветных камней со всего мира в прирейнском городке Идаре, среди вертящихся мельниц сотен маленьких гранильных фабрик.

Я восторгался заморскими изделиями на гранильной фабрике в Руайя, в Центральной Франции (1909), а витрины ювелира Лалика в Париже открывали замечательные тайны — как сделать из простого недорогого камня сверкающую бабочку, а из плохого изумруда — пальмовую ветку.

И этот же интерес и любовь к камню и самоцвету уже с 1912 г. перенесли меня в дебри Урала и Сибири, и в течение почти 20 лет каменные богатства недр Алтая, Забайкалья и Уральского хребта приковывали мое внимание, давая материал для научных исследований.

После Октябрьской революции перед камнем и его художественной обработкой встали новые задачи, и начиная с 1919 г. Петергофская гранильная фабрика и шлифовальная фабрика старого Екатеринбурга (Свердловска) привлекли меня своим прошлым, своим призывом к возрождению камня как замечательного сырья для нового искусства и техники. Многие часы и дни проводил я среди станков этих фабрик, следя за искусным движением резца гранильщика, читая тончайшие, еле заметные черты характера каждого камня.

В Петергофе передо мной проходили картины, одна замечательней другой. Оживали глыбы орских яшм в руках художника-мастера.

На Изумрудных копях Урала часами следил я за тем, как из осколков природного зеленого кристалла вырастали в закономерной последовательности отдельные грани прекрасного граненого изумруда.

В селе Березовском на «золотом» Урале я коротал целые ночи с друзьями-гранильщиками, следя за тем, как быстрыми движениями их рук из --">