Клас Бушманн - Когда говорят мертвецы. 12 удивительных историй судмедэксперта

будучи еще неопытным водителем. Был гололед, и я врезался в дерево. Приехала «Скорая помощь», и парни вытащили меня из покореженного автомобиля. К счастью, я серьезно не пострадал, а по дороге в больницу разговорился с одним из парамедиков. Он рассказал мне о своей работе, и я внезапно понял, что работа в службе спасения — это именно то, что мне нужно.

Тринадцать месяцев гражданской службы^[2] на «Скорой помощи» оказались чрезвычайно захватывающими. Ты приходишь на работу утром и не знаешь, что ждет тебя в течение дня. Вот почему я сразу же после окончания гражданской службы пошел учиться на фельдшера: это моя первая профессия! Однако я быстро понял, что мне этого мало. Какое будущее меня ждало? Постоянно заниматься тем, чтобы перетаскивать людей с пятого этажа в машину «Скорой помощи». Делать это можно максимум лет до тридцати, потом спина просто откажет. Мои сомнения росли. Многие из моих друзей в то время проходили обучение по коммерческим специальностям, поэтому я тоже решил сменить направление деятельности. Я прошел обучение на специалиста по сбыту и снабжению в крупной фармацевтической компании. К сожалению, я быстро понял, что офисная работа — это совсем не мое. Я взял себя в руки и доучился, зная, что никогда не буду работать в фармацевтике.

Так вот, мне было чуть больше двадцати, за плечами у меня — два законченных профессиональных образования. Но я до сих пор не знал, чем хочу зарабатывать на жизнь. «Иди в медицину», — посоветовала мне тогда моя девушка. Медицина? Мой аттестат об окончании средней школы не был выдающимся, и, если разобраться, я, признаюсь, был немного ленив. Однако у меня накопилось достаточно «семестров ожидания»^[3], чтобы сразу же получить место в вузе. Почему бы не попробовать? В 23 года я поступил в Гамбургский университет. План был такой: я стану анестезиологом и буду работать на «Скорой». То есть в будущем я хотел работать врачом «Скорой помощи». Моя учеба была подчинена именно этой цели, я даже написал диссертацию по анестезии. Поначалу я даже не думал о судебной медицине, мне казалось, что это какая-то «побочная» специальность. Как врачу может нравиться иметь дело только с мертвыми? В профессию судебного медика я погрузился постепенно, на стажировке. Я заметил: у меня получается — и мне это нравится! Работа, которой я занимаюсь, приносит пользу, она актуальна и важна, причем не только для прокуратуры. Подробнее об этом я расскажу позже.

Еще во время учебы в университете я начал писать короткие научные отчеты о некоторых смертельных случаях. Иногда я посещал конгрессы по судебной медицине и выступал там со своими докладами, содержащими материалы моих исследований.

После окончания учебы, вопреки своим планам, я не смог устроиться на работу анестезиологом. И тут внезапно поступило предложение от профессора Михаэля Цокоса, моего друга и наставника на протяжении многих лет, поехать с ним в Берлин поработать судмедэкспертом в Шарите. Наверное, такой шанс выпадает только раз в жизни! Ведь Шарите — старейшая больница Берлина и одна из крупнейших университетских клиник Европы. Так в июле 2007 года я приехал в столицу и, наконец, определился с направлением деятельности. Это оказалась судебная медицина.

Ни о своем приезде, ни о своем выборе я ни разу не пожалел.

За одним лишь исключением, все представленные в книге истории относятся ко времени моего пребывания в Берлине, все они абсолютно правдивы, хотя порой мне приходилось опираться только на свои (безусловно, субъективные) воспоминания. Анатомические подробности иногда описываются несколько упрощенно, да простят меня медицинские работники из числа моих читателей. Имена действующих лиц, их профессии и названия мест, где разворачивались события, были мною изменены, дабы не нарушить права жертв и преступников. Сцены или диалоги приводятся не дословно — но всегда на основе достоверных источников и моего собственного опыта работы на месте преступления или в суде.

1. Рассвет

Многие с ужасом представляют себе работу судебного врача. Каждый день мы имеем дело с мертвыми — взрослыми, детьми, молодыми, стариками, с изуродованными, расчлененными или сильно сгнившими трупами. Тем не менее я не считаю, что вскрытие — это стресс. Почему? Можно подумать, что я просто черствый человек, но нет, совсем наоборот. Причина кроется совершенно в другом.

У этих людей, тела которых оказались у --">