Роберт Чандлер - Таланты и изменники, или Как я переводил «Капитанскую дочку»

witness this? Is that so, may I ask?' Юмор здесь Пушкина, а не Ивана Игнатьича. Как пишет Джон Бейли, «старый поручик даже не понимает в чём состоят функции секунданта, и дуэль в силу неодолимо добрых душевных качеств его семейства принимает очертания фарса». Именно его прямота и открытость превращают её в насмешку. Если бы он просто шутил, эффект был бы другим.

Были трудности и при переводе последнего параграфа девятой главы, когда Гринёв и Савельич отправляются из Белогорской крепости в Оренбург. Только что прибыл подарок от Пугачёва — лошадь и овчинный тулуп.

I put on the sheepskin coat and mounted the horse. Savelich sat behind me. 'See, master,' said the old man. 'I was right to hand the rascal my petition. His heart knows shame after all — not that a spindle-shanked Bashkir nag and a sheepskin coat are worth half of what the bandits stole and what you were pleased to give the rascal yourself. Still something's better than nothing — and there's worse than a tuft of fur to be had from a mad dog.'

Последнее предложение буквально могло быть переведено, как 'but it still will be useful, and from a wicked/bold dog even a tuft of wool!' Два близких английских эквивалента этой русской поговорке: 'something is better than nothing' и 'half a loaf is better than no bread', однако переводчик Пушкина вряд ли воспользуется этими вариантами. В данном случае важно само значение выражения. Поведение Пугачёва зачастую напоминало поведение волка и тогда может быть соотнесено с «лихой собакой» — а Гринёв только-только получил от него подарок в виде овчинного тулупа, то есть клока шерсти. Мы пробовали 'Still something's better than nothing' и 'There's worse to be had from a wicked dog than a tuft of fur', но тогда создавалось впечатление, что слова Савельича звучат смешно. Снова было необходимо найти вариант, когда понятно, что шутит Пушкин, а не его герой. Решение оказалось несложным, но на поиски его ушло время. Изменение порядка слов для усиления «лихой собаки» и 'there's worse to be had from a wicked dog than a tuft of fur', помогло сделать речь Савельича мотивированной больше озлобленностью, чем желанием сострить. Это также придало фразе вид расхожей идиомы, а не собственно речи Савельича.

Менее очевидны сложности перевода, в случаях, иногда трогательных, когда речь одного персонажа непредвзято походит на речь другого персонажа. Суть здесь в том, чтобы обнаружить их порой трудноуловимые различия. Если бы мне не удалось «услышать» их голоса в оригинале, нам бы вряд ли удался перевод, и тонкие нити, связующие разные части повести, разорвались бы.

К примеру, и Пугачёв, и Савельич употребляют выражение «на все четыре стороны» в разговоре с Петром Андреичем. После того, как в Белогорской крепости Пугачёв спас жизнь Гринёву, он говорит: «Ступай себе на все четыре стороны и делай что хочешь». Когда Гринёв объявляет, что будет пробираться в Оренбург по местам, занятым повстанцами, Савельич говорит: «Погоди маленько: войска придут, переловят мошенников; тогда поезжай себе хоть на все четыре стороны».

И Пугачёв, и Савельич в определённом смысле замещают отцовские функции по отношению к Гринёву; они наставляют его и способствуют его освобождению.

Пушкинские повторы просты и сложны одновременно. Когда Пугачёв говорит: «Ин быть по-твоему! Казнить так казнить, жаловать так жаловать: таков мой обычай. Возьми себе свою красавицу; вези её куда хочешь, и дай вам Бог любовь да совет!», он неосознанно перекликается со словами Ивана Кузьмича перед смертью: «Ну, Маша, будь счастлива. Молись Богу: Он тебя не оставит. Коли найдётся добрый человек, дай Бог вам любовь да совет. Живите, как жили мы с Василисой Егоровной». Трогательный повтор. Пугачёв как бы замещает отца молодой пары, но в тоже время маскирует иронию: не казни он Ивана Кузьмича, не играть бы ему это роль.

И ещё о тонкостях повторов. Слова Ивана Кузьмича «Коли найдётся добрый человек» в свою очередь повторяют слова Василисы Егоровны: «Хорошо коли найдётся добрый человек; а то сиди себе в девках вековечной невестою». То, как Иван Кузьмич непроизвольно повторяет слова своей жены, подтверждает реальность понятия «любовь да совет» в отношениях между ними. И здесь нет никакой иронии. Отношение Пушкина к Ивану Кузьмичу и его жене любовное и уважительное.

Персонажи у Пушкина не только повторяют фразы из предыдущих глав, но иногда повторяют или противоречат словам из эпиграфов или других поэм. Во время описания бурана во второй главе Пугачёв говорит Гринёву: «Сторона мне знакомая». Как указывает Шкловский, эти слова впрямую противоречат строчке «Сторона незнакомая!» из эпиграфа к этой главе. В этой степи Пугачёв — дома, а Гринёв — нет. В оригинале перекличка этих --">