Павел Антонинович Стеллиферовский - Хамелеон. Похождения литературных негодяев

отозвался И. Гончаров, автор трех знаменитых «О» («Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»), и в 1879 году написал статью «Лучше поздно, чем никогда», где напророчил наш воссоздаваемый романчик.

«Этот мир творческих типов, – размышлял писатель, сам создавший немало собирательных персонажей, – имеет как будто свою особую жизнь, свою историю, свою географию и этнографию, и когда-нибудь, вероятно, сделается предметом любопытных историко-философских критических исследований. Дон Кихот, Лир, Гамлет, леди Макбет, Фальстаф, Дон Жуан, Тартюф и другие уже породили, в созданиях позднейших талантов, целые родственные поколения подобий, раздробившихся на множество брызг и капель. И в новое время обнаружится, например, что множество современных типов, вроде Чичикова, Хлестакова, Собакевича, Ноздрева и т. д., окажутся разнородностями разветвившегося генеалогического дерева Митрофанов, Скотининых и в свою очередь расплодятся на множество других, и т. д. И мало ли что открылось бы в этих богатых и нетронутых рудниках!»

Что ж, отличный повод, уважаемые читатели, и нам отправиться на поиски «странных сближений», может быть, и неприметных с первого взгляда, но имеющих в жизни и литературе «тьму примеров».

Знакомая с давних пор картина. Она памятна, наверное, каждому бывшему шестикласснику: «Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина… На площади ни души…»

Но что за крики? «Так ты кусаться, окаянная? – слышит вдруг Очумелов. – Ребята, не пущай ее! Нынче не велено кусаться! Держи!» Идиллия вмиг рассыпалась, и обладателю новой шинели пришлось изрядно поволноваться, прежде чем спокойствие будет восстановлено. Чья же это собачонка укусила за палец золотых дел мастера Хрюкина – генеральская или нет? Вот вопрос! Ошибиться нельзя, надобно знать точно.

Долго прикидывает Очумелов. То распаляется и в гневе готов наказать несчастного владельца: «Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям!.. Ты, Хрюкин, пострадал, и дела этого не оставляй… Нужно проучить! Пора…» То умиляется и вместо угроз добропорядочно заискивает: «Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака – нежная тварь… Шустрая такая… Цап этого за палец! Ха-ха-ха…»

И бросает беднягу то в жар («Сними-ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас, как жарко! Должно полагать, перед дождем…»), то в холод («Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто… Что-то ветром подуло… Знобит…»), когда он силится угадать, откуда и каких ждать последствий. Наконец дело благополучно разрешается (конечно, не в пользу пострадавшего!), и Очумелов с чувством честно исполненного долга, «запахиваясь в шинель, продолжает свой путь по базарной площади».

Скажете – мелочь, житейский анекдот, каких множество рассыпано по ранним рассказам Чехова? Ну, это как посмотреть! Если припомнить кое-каких персонажей русской литературы да сравнить, то окажется, что не так уж прост этот Очумелов, хоть и полицейский надзиратель. Целый характер с богатой родословной, уходящей в толщу литературного времени. Он не первый и не последний представитель замечательного семейства, благополучно пережившего немало потрясений и раздробившегося, по выражению Гончарова, «на множество брызг и капель».

Так кто же они, эти долгожители? В чем смысл их существования? Каковы взгляды, пристрастия, мысли, чувства? Что держит их на плаву истории, как они выживают? С кем они и против кого?

Ответить на эти вопросы гораздо труднее, чем может показаться на первый взгляд. Легче говорить о людях, у которых есть что-то свое. А у наших героев своего-то как раз и не может быть – одна благонамеренная пустота. «Это люди подражательные», «у них ничего нет за душой» – таково мнение чуткого к жизненным явлениям писателя Н. Помяловского, автора знаменитых «Очерков бурсы».

Вот как он определил их суть в повести «Молотов»: «Поживши с угрюмым человеком, Касимов совсем отвык от улыбки; с рыцарями – он рыцарь, с франтами – франт, среди ученых корчит --">