Роберт Дарнтон - Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

внимательно отслеживало все эти новшества и выстраивало собственную стратегию в соответствии с полученной информацией. Таким образом, его документы в сочетании с источниками из парижских архивов показывают, как менялись правила игры в книгоиздательском деле, и, что еще более важно, они показывают, как эта игра в действительности велась.

Архивы STN, однако, настолько огромны, что исследователь рискует попросту в них утонуть. Я начал их изучать в 1965 году. С тех пор я четырнадцать раз ездил туда на все лето и один раз на зиму и прочел едва ли не все пятьдесят тысяч тамошних писем, не считая дополнительного материала, почерпнутого из бухгалтерских книг STN. Работа была долгой, но не трудной. Нёвшатель – красивый город у подножия Юрских гор, стоящий над прекрасным, обрамленным виноградниками озером. Жители Нёвшателя очень гостеприимны. Со многими из них я подружился, перебирался вместе с ними с одного альпийского пастбища на другое на отрогах Юры, наслаждался бесчисленными домашними обедами и смотрел, как мои собственные дети растут вместе с их детьми – все те долгие пятьдесят лет, в течение которых я постоянно туда возвращался. В конце книги я благодарю их всех. Но проведя столько времени в нёвшательских и парижских архивах, я в конечном счете столкнулся с проблемой: как воздать должное столь богатому материалу. Если бы я взялся пересказывать истории всех тех людей, о которых узнал, моя книга разрослась бы до многотомника. Так что я предпочел разместить представительную подборку документов, а также мои более ранние публикации на сайте с открытым доступом: www.robertdarnton.org. Те читатели, которым захочется продолжить знакомство с темами, поднятыми в этой книге, могут зайти на сайт и построить свой собственный маршрут через представленные там оцифрованные источники. Сайт избавляет меня от необходимости перегружать книгу ссылками, однако не решает другой проблемы: я должен выстроить повествование таким образом, чтобы, с одной стороны, затронуть узкоспециальные аспекты проблемы, а с другой – не утратить при этом читательского интереса. И я решил представить свое исследование не вполне обычным образом. Вместо того чтобы писать очередной научный труд, я отправлюсь по следам одного торгового представителя из STN той же дорогой, которой он путешествовал по Франции, и стану обращаться к наиболее значимым аспектам книжной торговли в том же порядке, в каком с ними сталкивался он сам, дополняя картину сведениями, почерпнутыми из богатейших архивов страны.

Наш торговый представитель (commis voyageur, британцы предпочитают термин commercial traveler, а американцы чаще говорят traveling salesman) был двадцатидевятилетним порученцем Типографического общества Нёвшателя по имени Жан-Франсуа Фаварже. 5 июля 1778 года он сел на лошадь и пустился в пятимесячное путешествие по Франции, заезжая по дороге едва ли не в каждую попадавшуюся книжную лавку. Он продавал книги, забирал счета, инспектировал типографии, зондировал рынки, составлял мнение о конкретных деловых предприятиях и оценивал характер книгопродавцев – в общей сложности более чем ста человек. Вернувшись в ноябре обратно в Нёвшатель, Фаварже знал о книжной торговле больше, чем на то может надеяться любой профессиональный историк. К счастью, те следы, которые он за собой оставлял, были бумажными – подробный дневник и письма, дотошнейшим образом детализированные, – и позволяют проследить за ним по всей Франции, а в процессе исследовать книжную торговлю на самом что ни на есть низовом уровне. Кроме того, в архивах STN, среди тысяч и тысяч писем ото всех, кто имел отношение к книгоизданию в период с 1769 по 1789 год, несколько сотен – от тех книготорговцев, с которыми встречался Фаварже. Так что совершенный им тур де Франс открывает перед нами обширный пейзаж книжной культуры.

С точки зрения торгового представителя литература выглядит не столь грандиозно, как если бы мы взялись изучать корпус великих книг, написанных великими авторами. Я вовсе не намерен сбрасывать со счетов тот старомодный подход, который по-французски именуется «жизнь и творчество» (l’ homme et l’ oeuvre), хотя среди современных литературоведов он особым уважением и не пользуется. Напротив, меня вдохновляют такие шедевры, как «Утраченные иллюзии» Бальзака, – воображаемые картины того мира, который я пытаюсь восстановить по архивным источникам и который существовал за десять лет до рождения Бальзака (1799). Я намерен исследовать --">