Василий Александрович Сухомлинский - Рождение гражданина

свой рассказ классный руководитель. – Что это-демагогия или жажда истины? Может, мы слишком много даем нашим подросткам и мало требуем от них? Может, в наше время душа человека, перед которой открывается мир, отличается какими-то особенностями, неизвестными нам? Может, подросткам открываются некоторые грани мира не такими, как открываются они нам. Что делать, чтобы отдельные недостатки нашей жизни не воспринимались так болезненно?

Был горячий, откровенный разговор, в котором родилась истина, взволновавшая весь наш педагогический коллектив: да, мы иногда забываем о некоторых вещах, часто мы не стремимся смотреть на мир глазами тех, кого мы воспитываем, бывает, допускаем удивительную и непростительную противоречивость – учим своих воспитанников быть правдивыми, говорить правду и только правду и одновременно пытаемся погасить горячий порыв молодой души, вызванный непримиримостью к несправедливости.

Подросток в отличие от ребенка начинает обобщать как добро, так и зло; в отдельных фактах он видит явление, и от того, какие мысли, настроения порождает в его душе это явление, зависят его убеждения, взгляды на мир, мысли о людях. Да, годы отрочества и отличаются от детства тем, что человек в этом возрасте видит, чувствует, переживает не так, как видел, чувствовал и переживал в детские годы. Я много думал: чем отличается видение мира подростком от видения мира ребенком? Пытался поставить себя на место своих воспитанников. Вел педагогические наблюдения, записывая в отдельную тетрадь. В ней был специальный раздел «Я глазами подростка». Мысленно я поставил себя на место того же Виталия, рассматривал, оценивал свои поступки с его точки зрения; пытался убедить себя, что я – это какой-то человек, с которым мой внимательный, пытливый, уравновешенный, требовательный воспитанник – этот невыдержанный, своевольный, наглый подросток – встречается словно бы впервые. Теперь, когда прошло много лет, перечитывая этот необычный дневник, я вновь переживаю то самое чувство удивления, которое переживал тогда. Удивительная, непонятная вещь: мой требовательный, наглый, непокорный, резкий и прямолинейный в суждениях подросток замечал во мне недостатков в сто раз больше, чем мог даже подумать о себе я. Не могу удержаться, чтобы не привести несколько записей из этого документа, который, возможно, вызовет у некоторых моих коллег-педагогов снисходительную улыбку.

«Учитель мой страдает «толстокожестью» при восприятии явлении окружающего мира. На его глазах мальчик обидел девочку. Он смотрит на обидчика спокойно, равнодушно. Он говорит девочке: «Придется поговорить с обидчиком. Поговорю завтра. Пусть он повторит слова, которыми тебя обидел». Проходит день, второй, учитель где-то в глубине сознания хранит мысль о том, что с обидчиком нужно поговорить… но это только ленивая, как сонный кот, мысль. А обидчик в это время говорит девочке: «Ничего мне не будет. Учителя забывают о поступках своих воспитанников. Надоедает им, учителям, возиться с ними…». «Мой учитель неделю назад положил на стол книжку, которую ему нужно прочитать. Каждый раз, садясь за стол, он поглядывает на книжку и принимается за что-то другое. А вчера поставил ее на полку». «У моего учителя в сердце льдинка. После лекции, которую он читал животноводам, один колхозник рассказал ему о своем изобретении. Уже больше года думает он над тем, как облегчить труд – механизировать уборку навоза без строительства крупных и дорогих сооружений. Завтра учитель собирается в район-рассказать в партийном комитете о ценном изобретении. Пусть приедут инженеры, помогут человеку воплотить идею в несложные механизмы. Прошел день, второй, три дня. Горячее желание поехать в район остыло. Через неделю он случайно встретился с секретарем райкома. Да, он говорит об интересной идее изобретателя. Но как говорит? Вместо страстного, взволнованного рассказа – мягкая, тягучая жвачка: неплохо было бы сделать вот так, хорошо было бы подумать об облегчении труда животноводов…»

В дневнике наблюдений над трудными подростками – тоже странные вещи. Это не регистрация поступков. Это мир, каким его видят подростки. Я представлял себя на месте этих мальчиков и девочек, смотрел на мир их глазами. На каждом шагу видел удивительные, порой непонятные вещи, которые вызывали удивление, нередко – гнев, возмущение. Подросток видит то, чего еще не видит ребенок; он же видит то, что часто уже не видит, вернее, не --">