Мария Александровна Котова , Олег Андершанович Лекманов - В лабиринтах романа-загадки: Комментарий к роману В. П. Катаева «Алмазный мой венец»

памяти, не сверяя с книгой, — так эти стихи запомнились мне, так они, по правде говоря, лучше звучат и больше напоминают людей, которых я забываю»^[39].

III

Уже из приведенных откликов на «Алмазный мой венец» вполне очевидно, что основная полемика развернулась вокруг отношения Катаева к персонажам своего произведения и (шире) — о степени соответствия событий, описанных в романе, реальным фактам литературного быта конца 1910-х — конца 1950-х гг.

Сам Катаев ясности в этот вопрос не внес. В одном из интервью он заявил однозначно и категорично: «…все — правда <…> Все, что я написал, за каждое слово я могу отвечать»^[40]. В другом — автор «Алмазного венца» воспользовался куда более обтекаемыми и осторожными формулировками: «У меня была своя задача — написать книгу о Революции, о людях, которые безоговорочно приняли Революцию и вращались в ее магнитном поле. И еще я считал своим долгом говорить правду, такую, как я знал <…> Это свободный полет фантазии, основанный на истинных происшествиях, быть может, и не совсем точно сохранившихся у меня в памяти. В силу этого я избегал подлинных имен и даже выдуманных фамилий»^[41].

Одна из целей нашего комментария как раз и состояла в возможно более доказательном и беспристрастном проведении границы на каждой конкретной странице «Алмазного венца» между «истинными происшествиями», описанными Катаевым, и «свободным полетом» его фантазии^[42].

Пусть несколько запоздало, мы стремились отозваться на призыв О. и В. Новиковых из их юбилейной статьи «Зависть. Перечитывая Валентина Катаева»: «…ученым малым и педантам стоит заниматься своим прямым делом — составлением комментариев к истинно веселым книгам, таким, как „Алмазный мой венец“»^[43].

Мы сочли необходимым помимо прозвищ, имен, фактов и прямых цитат, встречающихся в «Венце», фиксировать и комментировать игровые катаевские ситуативные отсылки к классической и неклассической русской литературе: от «Обломова» Ивана Гончарова и «Женитьбы» Николая Гоголя до «Зависти» Юрия Олеши и «Денискиных рассказов» Виктора Драгунского. Ведь когда Катаев пишет в своем романе: «Ей было лет шестнадцать, а я уже был молодой офицер, щеголявший своей раненой ногой и ходивший с костылем под мышкой», то это он не столько правдиво изображает свои отношения с сестрой Юрия Олеши, сколько лукаво отсылает нас к лермонтовской «Княжне Мери». Это читатель и исследователь должны понимать.

В роли полноправной «героини» выступает в «Алмазном венце» Москва — ее архитектурный облик, ее прошлое и настоящее. Московские реалии произведения Катаева откомментированы Л. М. Видгофом.

Пользуясь случаем, приносим глубокую благодарность всем, кто щедро делился с нами своими знаниями, материалами и библиографическими сведениями. Особое и отдельное спасибо — В. Беспрозванному, Н. А. Богомолову, М. Боровиковой, Стефано Гарзонио, А. И. Ильф, Л. Ф. Кацису, О. А. Коростелеву, Е. Ю. Литвин, С. З. Лущику, Вл. И. Новикову, А. Е. Парнису, Е. В. и Е. Б. Пастернакам, Л. Рукману, А. Ю. Сергеевой-Клятис (составителю примечаний о Б. Пастернаке для данного комментария), А. Б. Устинову, И. Фрайману, Е. Л. Яценко, а также почившему «Гурийскому клубу» в лице А. А. Громова и М. И. Свердлова.

Цитаты из мемуарных и архивных источников в основном были приведены в соответствие с нормами современной орфографии и пунктуации.

Книга написана при финансовой поддержке Министерства образования РФ, грант для поддержки аспирантов, шифр гранта А03–1.6–8. Посвятить свою книгу мы бы хотели светлой памяти Семена Израилевича Липкина.

Мария Котова

Олег Лекманов

Комментарий к роману В. П. Катаева «Алмазный мой венец»

1. …таким образом, оставив далеко и глубоко внизу февральскую вьюгу <…> мы снова отправились в погоню за вечной весной… — Описывается путешествие Катаева (далее К.) с женой в Европу в 1974 г.

2. Думаю, что мне внушил идею вечной весны (и вечной славы!) один сумасшедший скульптор, с которым я некогда познакомился в закоулках Монпарнаса, куда меня на несколько недель занесла судьба из советской Москвы.

Он был знаменитостью сезона. В Париже всегда осенний сезон ознаменован появлением какого-нибудь гения, о котором все кричат, а потом забывают.

Я сделался свидетелем недолгой славы Брунсвика. Кажется, его --">