Ефим Григорьевич Эткинд - Опыт о местоимении в системе поэтической речи

пьесы:

(Я) Чернозем — и белая бумага.

Заметим, что вторая строфа синонимична первой, но и обратна ей:

Строфа 1: Я — белая страница и чернозем.

Строфа 2: Я — чернозем и белая бумага.

(В строфе 1 «Чернозем» не назван — он подразумевается в глаголах «Возращу и возвращу сторицей»).

Контраст «белое» — «черное» (бумага — земля) отражает контрастность близких, даже в известном смысле синонимических и в то же время противоположных друг другу метафор: влюбленная женщина — страница белой бумаги; она пассивно запечатлевает волю и мысль его, который для нее «Господь и Господин». Но она также и черная земля: зерна, бросаемые им, прорастают новым урожаем. В первой метафоре — пассивность отражения, во второй — активность творчества. «Я» женщины совмещает в себе черное и белое, — противоположности, которые материализуются и в грамматических родах:

Я — страница (ж)

Я — хранитель (м)

Я — деревня, черная земля (ж)

Я — чернозем (м)

То же относится и ко второму местоимению, — и в нем сочетаются контрасты, материализованные в грамматическом роде:

Ты мне — луч и дождевая влага.

Перекличку близких и, одновременно, противоположных слов найдем и в таких фонетически близких, сопоставленных друг с другом словах, как глаголы «Возращу и возвращу…» и существительные «…Господь и Господин…»

Итак, «я» — «ты». Но кто же таится за обоими местоимениями? Женщина и Мужчина — вообще? Реальная М. И. Цветаева и ее возлюбленный? Поэт и мир? Человек и бог? Душа и тело? Каждый из наших ответов справедлив; но важна и неопределенность стихотворения, которое благодаря многозначности местоимений может быть истолковано по-разному, иначе говоря, обладает семантической многослойностью.

Разряд местоимений, в узуальной языковой системе не обладающий значительностью, системой стиха выдвигается на первый план, добавочно семантизируется, укрупняется. Местоимение — лишь пример той трансформации, которую переживает слово в стихе.

Примечания

1

В. В. Виноградов. О языке художественной литературы. М., 1959, стр. 90.

(обратно)

2

Там же, стр. 91.

(обратно)

3

См. соображения Р. О. Якобсона о стихотворении Пушкина «Я вас любил…», в котором из 29 фиктивных 14 приходится на местоимения («Poetika», Warszawa, 1961, стр. 405), и соображения, высказываемые по атому поводу Т. И. Сильман в статье: «Синтактико-стилистические особенности местоимения», ВЯ, 1970, №4, стр. 84—85. (Местоимения «являются существеннейшим смысловым звеном лирического жанра, рисующего взаимоотношения между лирическим я и миром в обобщенном плане»).

(обратно)

4

См. в кн.: Л. Я. Гинзбург. О лирике. М.—Л., «Советский писатель», 1964, стр. 82—83 («В мировой лирике это, вероятно, — единственный в своем роде аспект душевного опустошения»).

(обратно)
--">