Виолетта Владимировна Гудкова - Рождение советских сюжетов. Типология отечественной драмы 1920–х — начала 1930–х годов

417

Щеглов Ю. Цит. соч. С. 143.

Исследователь замечает, что «аналогичный эффект приписывается и другим внешним знакам»:

«Олимп Валерианович. Сейчас же прикрепи к своему пиджаку значок Общества воздушного флота… Поправь на себе значок и напевай что-нибудь революционное… ну хоть „Вы жертвою пали“» (Эрдман. «Мандат»).

Не случайно и опытный Аметистов в «Зойкиной квартире» для беседы с управдомом цепляет на грудь партийный значок.

(обратно)

418

Arendt Hanna. Elemente und Ursprunge totaler Herrschaft. München, 1986. S. 572.

(обратно)

419

Ср.: «Исследователи, которые занимались изучением „молчащих“ социальных групп (рабочих, крестьян <…>), продемонстрировали, что память является индикатором социальной позиции и одновременно инструментом для воспроизводства социального неравенства. Они обратили внимание на то, что „память исчезающих групп исчезает“, „память подчиненных групп является подчиненной памятью“» Цит. по: Чуйкина С. Дворянская память: «бывшие» в советском городе (Ленинград, 1920–1930-е годы). СПб., 2006. С. 211.

(обратно)

420

Кузьмин Е. Проблема сюжета // Искусство — в массы. М., 1930. № 10–11. С. 18.

(обратно)

421

Гапоненко Т. Ответ на статью Кузьмина // Искусство — в массы. 1930. № 10–11. С. 20.

(обратно)

422

«В утопически поляризованной картине мира не оставалось места бытию нейтральному, т. е. нормальной, не экзальтированно-надрывной жизни человека. Повседневность как образ жизни выпадала из авангардистской аксиологии, делаясь негативно маркированным фактором <…> Быт ассоциировался с образом косной, враждебной энтузиастическому порыву материи…», — пишет исследователь (Гирин Ю. Н. Авангард как стиль культуры. С. 92).

(обратно)

423

Ср.: «… мы открыто выбрасываем лозунг „Военизация литературы“, не загораживая его стыдливыми ширмочками» (Свирин Н. Война и литература // Нелитературном посту. 1930. № 20. С. 16). А чуть позже, в 1934 году Вс. Вишневский даже заявил с трибуны первого писательского съезда: «Мы стоим перед большим и окончательным расчетом с пятью шестыми мира» (напомню, что советская империя составляла шестую часть планеты).

(обратно)

424

Цит. по: Гудкова В. Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд… С. 191.

(обратно)

425

Искусство, молодежь и задачи художественной работы среди молодежи. 1929. Цит. по: Добренко Е. Красный день календаря: Советский человек между временем и историей // Советское богатство: Статьи о культуре, литературе и кино. М., 2002. С. 99.

(обратно)

426

Так, например, М. Балина работает с изложенным Дональдом Д. Вилкоксом (Wilcox Donald J. The Measure of Time Past. Chicago, 1987), вполне традиционным разделением различных временных манифестаций на три основных хронотипа: абсолютный, объективный и субъективный.

«Абсолютное время — это время <…> абсолютных истин. В тексте художественного произведения это время может быть выражено идеей Бога, судьбы, бытия, человечества… это как бы высшее время на временной оси, к нему не приложимы никакие единицы измерения времени.

Объективное время нарратива занимает следующий уровень, это время непосредственно окружающего нас мира, в которое включены конкретные события и обстоятельства, влияющие на повествование. Объективное время служит культурно-историческим фоном повествования… <…> Субъективное время — это время отдельной жизни героя…» (см.: Балина М. Дискурс времени в соцреализме // Соцреалистический канон. С. 585–586).

Исследователь, в частности, пишет: «Абсолютное время постоянно присутствует внутри объективного хронотипа. Оно представлено ленинской фотографией со знаменитым прищуром глаз на стене в кабинете ответственного работника… Это время, помещенное на транспарантах, смотрит на советского человека со стен старинных особняков и свешивается красным флагом со стропил новостроек…»

«Если субъективное время отдельной жизни неповторимо и единично, если объективное время реальности постоянно изменяется, так как оно должно отражать конкретный момент в истории, то абсолютное время постоянно и неизменно: и десятилетие, и пятидесятилетие Октябрьской революции отмечаются театрализованным повторением одного и того же события — залпа Авроры и штурма Зимнего» (Балина М. Указ. соч. С. 586, 588–589).

Но вряд ли возможно отнести эти символы к обозначению --">