Павел Глушаков - Две статьи

пальчиком погрозила и говорит: "А куклы-то нам посулила, а сама не сделала." "Ладно, думаю, выздоровею, сделаю вам куклы". Выздоровела, выстрогала две кукулки, одела их понарядней да соседним девочкам, какие победней, отдала. "Вот, играйте на здоровье". (2; 335) Мотив жертвенного служения детям, искупление грехов взрослых, будет, в тех или иных контекстах, оставаться актуальным для всего шукшинского творчества (см., к примеру, рассказ "Капроновая елочка", "Змеиный яд" и другие).
Провиденциалистически окрашен четвертый "сон", предсказывающий скорую гибель отчиму Шукшина: "Проснулась, рассказываю... Сон... Он послушал - послушал да загрустил... Аж с лица изменился, помутнел... Говорит печально: "Все, Маня... Неспроста этот сон: обожгусь я там". И - обжегся: полгода всего и пожил-то после этого - убило". (2; 335) Ту, видимо, следует отметить, что в шукшинском словоупотреблении лексика "обжегся" станет в будущем - под явственным влиянием этого русского рассказа матери - включаться в синонимичный ряд: обжигаться - гореть - стареть - умирать - гибнуть.
Наконец, пятый "сон" введен в определенно "утопические" рамки; он связан, возможно, с народными поверьями о "невидимом граде", чудесной сказочной земле: "Большой-большой город! Да красивый, дома высокие... И дома высокие, и весь вроде бы он в садах, весь-то он в зелени. Цветы - я даже с этой стороны вижу - так и колышутся, так и колышутся. Ах ты, Господи! Села я в речку-то (видимо, в лодку? - П. Г.) да и поплыла туда - сижмя как-то, сижу и плыву, только руками маленько подгребаюсь. И так меня к тому городу и вынесло. Вышла я на берег - никого нету". (2; 336) Не из этого ли источника взята Шукшиным его знаменитая автохарактеристика: "Одна нога на берегу, а другая в лодке", которая описывает состояние личности, находящейся в стремлении к новому и неизведанному, но не способному к основательному разрыву с прошлым?
"Суеверную" тему, помимо "Снов матери" мотивно развивают "Внезапные рассказы". Эти, по выражению самого Шукшина, "заготовки к рассказам" в предельно (с конструктивной точки зрения) "обнаженной" форме показывают возможности использования фольклорной семантики в художественном произведении. Два сюжета - "Бабья тоска" и "Письмо" - развивают устную традицию "инфернальных" сказаний: "Стал тоже ночами ходить тут... И тоже говорит - сбежал с фронта. И вот ночами тоже милуются с ним. А свекор со свекровкой слышат, что она там чего-то ночами разговаривает сама с собой... И догадались. И насыпали перед горницей льняного семени. И вот пришел ее Василий, а пройти к ней не может. Говорит: - Эти старые хрычи семя льняного насыпали. На, говорит, - тебе письмо.
Она письмо-то взяла да под подушку. Утром сунулась туда, а там - лопух". (5; 202-203) Шукшин записывает и вариант сказания: у "мужа-оборотня" в полнолуние "лицо крутится"; затем тот превращается в нелюдя (вводится зооморфная детализация) (5; 202).
Народный суеверный мир вспоминается Шукшиным с теплотой и явной симпатией. Он дорог ему не только как память о прошлом, но и как свидетельство наполненности сельской жизни: "Вечером в нашей избе появилась грязная сухая цыганка с большими вороватыми глазами. Я лежал на печке, а цыганка шуршала в кути, у печки, юбками и торопливо шептала. Мама с надеждой и подозрительно смотрела на нее. Цыганка растопила в ложке воск, вылила тот воск в стакан с водой - тем там образовался какой-то желтый бесформенный комочек. Потом я выпил теплую воду из стакана, над которым колдовала цыганка и уснул". (5; 211)
Профанно-религиозный, фольклорный по сути, мотив чудесного явления иконы, весьма распространенный в народных легендах и сказаниях, поддержан Шукшиным в миниатюре "Поверили" (заглавие дано публикаторами): "Некоей одинокой старушке явилась икона. Мыла старушка пол в прихожей избе, оглянулась в горницу - на столе лежит икона. Эту икону она давала через мою тетку смотреть моей матери. Мать видела... Целовали ее все". (5; 196)
Шукшин не был бы Шукшиным, если бы в этот "суеверный мотив" не внес толику иронии, снизил бы степень рецепции. В этой связи показательна миниатюра "Сказитель": "Объявился некий сказитель. Да так врет складно, так складно. Кинулись его записывать, а у него ставка: четыре рубля одна поэтическая штука". (5; 187)
Фольклор для Шукшина - живая струя народного творчества, посредством которого народ и выявляет свои духовные возможности. Суеверные сказания как неотъемлемая часть народного миропонимания довольно органично входят в литературу, связывая воедино --">