Конрад Захариас Лоренц - Кантовская концепция a priori в свете современной биологии

где законы, отображенные посредством этих примитивных органов, можно идентифицировать с законами, отображёнными в нашем аппарате, мы получаем возможность прояснить свойства человеческого априори, используя более примитивные формы в качестве отправной точки. Следуя по этому пути, мы получаем возможность делать выводы о непрерывном постоянстве мира, лежащего по ту сторону феноменов. Данный подход успешно выдерживает сравнение с теорией априорных форм восприятия пространства и категории каузальности. Большинство животных не понимает «пространственной» структуризации мира в нашем смысле. Однако мы можем составить себе приблизительное представление о «пространственности» в картине мира подобных организмов, поскольку вдобавок к нашей способности пространственного представления мы обладаем также способностью решать пространственные задачи на их манер. Большинство рептилий, птиц и низших млекопитающих решает свои пространственные проблемы не так, как делаем это мы (т.е. не благодаря мгновенному учёту чувственных данных), а посредством «заучивания наизусть». Так, например, землеройка, попав в незнакомую обстановку, постепенно «выучивает» все возможные пути передвижения, медленно проходя по ним и постоянно принюхиваясь и поводя своими чувствительными усиками, – так, наверное, ребенок разучивает по нотам новое упражнение на фортепьяно. Трудоёмкая серия отрывочных, круговых движений на небольшом вначале пространстве превращается в серии «разученных» движений, после чего следует увязка частей воедино. Эти движения, взаимно уравновешивая и продолжая друг друга в кинестетическом переплетении, распространяются всё дальше и дальше и, в конечном счёте, срастаются в нерасторжимое целое, которое срабатывает быстро и устойчиво и уже нисколько не похоже на первоначальные поисковые перемещения. Эти цепочки движений, выработанные ценой стольких усилий и выполняемые теперь необычайно быстро и правильно, вовсе не нацелены на выбор «кратчайшего пути». Наоборот, лишь случай определяет, какую пространственную схему принимает запоминание путей передвижения на данной местности. Бывает даже так, что путь получается настолько извилистым, что его участки пересекают друг друга, причём животное не обязательно замечает, что дорога будет короче, если срезать эти лишние участки.

[Крысы и другие млекопитающие, стоящие выше по развитию, чем землеройки, сразу замечают возможность сократить путь. Я наблюдал очень интересный случай, работая с серыми гусями, когда возможность сокращения пути при изучении местности была одним из них несомненно подмечена, но при этом не использовалась. Ещё будучи птенцом, этот гусёнок выучил маршрут, который вел через двери нашего дома наверх, минуя два лестничных пролёта, в мою комнату, где он привык ночевать. По утрам молодой гусь обычно выпрыгивал в окно. Впервые исследуя этот путь, гусёнок прежде всего подбежал к большому окну, расположенному внизу незнакомой ему тогда ещё лестницы. А надо сказать, что многие птицы, если они чем-то встревожены, стремятся немедленно выбраться на свет; так и этот гусёнок решил вернуться от окна на открытую лестничную площадку, что я от него хотел только после того, как он немного успокоится и освоится с обстановкой. Зигзаг к окну остался раз и навсегда непременной частью ритуала обследования пути, по которому гусь направлялся к привычному месту ночлега. Это случайное по сути, но прочно заученное движение отклонения к окну и обратно, превратилось в совершенно механическую процедуру, напоминающую привычно соблюдаемую церемонию, – ведь почвы для её исходной мотивации (встревоженность и желание удрать из темноты) больше не было. За всё время – около двух лет, – в течение которого гусь пользовался этим путём, его отклонения к окну стали постепенно сокращаться; иначе говоря, та линия, по которой двигался гусь, и которая сначала составляла острый угол между сразу встречающимся окном и направлением к лестнице, стала спрямляться. Сокращение лишнего пути, наверное, привело бы к уяснению кратчайшей траектории в следующие два года, причём не потребовалось бы никакого «инсайта». Однако надо заметить, что гуси вообще способны принять столь простое решение по наитию («инсайту»), – но всё дело в том, что привычка пересиливает «инсайт» или же опережает его до времени. Однажды вечером произошло следующее. Я забыл впустить гуся в дом, а когда

--">