Нельсон Гудмен - Способы создания миров

взаимопереводимости или любой очевидной организации этих нескольких рассматриваемых систем.

Все же разве правильная версия не отличается от неправильной просто применимостью к миру, так, чтобы сама правильность зависела от мира и подразумевала его? Скорее нам следовало бы сказать, что 'мир' зависит от правильности. Мы не можем проверить ту или иную версию, сравнивая ее с миром неописанным, неизображенным, неосознанным, но только другими средствами, которые я буду обсуждать позже. Мы можем говорить об определении того, какие версии являются правильными как 'сообщающие нечто о мире', где 'мир' предполагается тем, что описывают все правильные версии, но все, что мы узнаем о мире, содержится в правильных его версиях. Хотя лежащий в основе мир даже без своих правильный версий не должен быть отклонен теми, кому он нужен, возможно, в целом он — затерянный мир. Для некоторых целей нам может понадобиться определить отношение, которое будет так сортировать версии по группам, что каждая группа составляет мир, а члены группы — версии этого мира. Но для многих целей правильные описания, изображения и восприятия мира, "способы, которыми мир существует", или просто версии, можно рассматривать как наши миры.^[4]

Так как сам факт, что существует множество различных мировых версий, едва ли спорен, а вопрос о том, сколько существует "миров в себе" (если таковые вообще имеются), фактически пуст, то в каком нетривиальном смысле Кассирер и согласные с ним плюралисты настаивают на существовании множества миров? Думаю, что в следующем: множество различных мировых версий имеет независимый интерес и важность, без всякого требования или предположения их сводимости к единственной основе. Плюралист, далекий от того, чтобы занимать антинаучную позицию, принимает науки в их полной ценности. Его типичный противник — монополистический материалист или физикалист, утверждающий, что одна система, физика, превосходит все другие и включает их все в себя — так, что каждая другая версия должна в конечном счете быть редуцирована до этой или отклонена как ложная или бессмысленная. Если все правильные версии могли бы так или иначе быть редуцированы до одной и только одной, то она могла бы с некоторой видимостью правдоподобия^[5] быть расценена как единственная истина относительно единственного мира. Но очевидность для такой сводимости незначительна, и даже само такое требование туманно, так как сама физика фрагментарна и непостоянна, и вид и последствия предполагаемой редукции неопределенны. (Как можно свести к физике мироощущения Констебля или Джеймса Джойса?) Я последним стал бы недооценивать конструкцию и редукцию.^[6] Сведение одной системы к другой может внести подлинный вклад в понимание взаимосвязей между версиями мира, но редукция в любом разумно строгом смысле редка, почти всегда частична, и вряд ли когда-либо бывает единственно возможной. Требование полной и единственной сводимости к физике или любой другой одной версии должно предшествовать почти всем другим версиям. Принятие плюралистами других версий, нежели физические, подразумевает не послабление требований, но признание того, что отличающиеся стандарты все же могут быть не менее требовательными, чем применяемые в науке — это стандарты, соответствующие оценкам, передаваемых в перцептуальных, художественных или литературных версиях.

Постольку, поскольку разрешено противопоставление правильных версий, не сводимых к единой, единство должно быть отыскано не в многозначном или нейтральном нечто, лежащем в основе этих версий, а в общей организации, охватывающей всех их. Кассирер предпринимает такой поиск через кросс-культурное исследование развития мифа, религии, языка, искусства и науки. Мой подход направлен скорее на аналитическое изучение типов и функций символов и символьных систем. Ни в том, ни в другом случае не следует ожидать единственного результата; вселенные миров — также как и сами миры — могут быть построены многими способами.

3. Насколько прочно основание?

Не-кантианская тема множественности миров близко родственна кантианской теме пустоты понятия чистого содержания. Одна лишает нас уникального мира, другая — общего материала, из которого сделаны миры. Вместе эти тезисы бросают вызов нашему интуитивному требованию некоторого независимого основания и угрожают оставить нас без контроля, в --">