Сергей Георгиевич Кара-Мурза - Россия при смерти? Прямые и явные угрозы

«сделать из этой катастрофы очень серьезные выводы».

Можно предположить, что разговор этот будет крайне тяжелым для власти. Можно сказать, что это станет для нее экзаменом. На заявление Президента от 24 августа через два дня на сайте «Эксперт» был такой комментарий: «Перестаньте вести себя как на оккупированной территории. Причина катастрофы очень простая. Если хищнически эксплуатировать устаревающую технику, не ремонтировать, не обучать персонал, не платить деньги людям — и если последние 20 лет только грабили страну и не создали ничего взамен, — то оно рано или поздно начнет приходить в негодность. Олег Алферов» [3].

Но это — столь же общее и искажающее проблему заявление, как и предшествующее заявление Президента. Ведь в данном конкретном случае в негодность пришла не материально-техническая часть ГЭС, а ее социальный уклад, созданный в ходе реформы. Заявления Президента и Олега Алферова лишь обозначили позиции — теперь наступает время диалога.

И Чернобыль, и СШГЭС, и мириады небольших, но структурно сходных аварий — признак глубоких сдвигов в техносфере России. Эти сдвиги порождены попыткой кардинального изменения всего жизнеустройства наших народов, включая их культуру и мировоззрение. Реформа России была изначально декларирована как смена ее цивилизационного ядра. Здесь и кроются причины.

Начнем с того, что в энергетике России была принципиально изменена цель деятельности. Это изменение системное, от него нельзя укрыться инженеру, рабочему, директору ГЭС или Президенту Медведеву по отдельности — все они «прикованы к одной тачке». И почти все они, включая Чубайса, слегка сопротивляются этим изменениям, стараются не падать в пропасть, а скользить. Но «верхи» сопротивляются именно слегка — так, чтобы скольжение не замедлялось.

Энергетические системы в любой индустриальной стране выполняют жизненно важную функцию и являются системами государственной безопасности. Их назначение — обеспечение потребностей и поддержание живучести страны, а не извлечение выгоды. В 2003 г. старый энергетик А. Б. Богданов написал в статье «Неопубликованные мысли ко Дню энергетика»: «С самого первого дня работы в энергетике нас учили и заставляли наизусть отвечать на экзамене, что основной задачей энергетиков является обеспечение надежного и бесперебойного снабжения потребителей электрической энергией».

Но поскольку теперь наш собственный опыт и разум поставлены под сомнение, А.Б. Богданов ссылается на Америку и пишет: «Вот, например, как говорят о главной задаче энергетиков в США: «Цель энергетики — предоставить услуги нашим клиентам и обществу в целом. Прибыль является второстепенным вопросом» (Артур Хейли «Перегрузка». 1978. С. 215)».

Реформа произвела фундаментальный переворот в российской энергетике — она сделала прибыль первостепенным вопросом. Это и стало главной предпосылкой к аварии на СШГЭС. Изменился социальный уклад электростанций, организация труда, критерии распределения средств, профессиональные нормы, восприятие рисков и, шире, тип рациональности работников на всех уровнях иерархии.

Депутат А. Бурков, входящий в состав Парламентской комиссии, сказал: «Работа станции была подчинена главной задаче — извлечению прибыли. Поэтому и главной службой в системе «РусГидро» были финансисты и экономисты, под влиянием или, возможно, под давлением которых находились инженерные службы. По-другому сложно объяснить то, что срок жизни второго гидроагрегата по всем техническим параметрам практически истек, но при этом не была заказана новая турбина и даже не был разработан план мероприятий по дальнейшей безопасной эксплуатации турбины, которая выработала свой ресурс» [16].

Но дело не только в обращении «в новую веру», в повороте к поклонению Маммоне. В том варианте реформы, который был избран уже командой Горбачева, были действительно соединены «рынок и демократия». Под этими туманными названиями могут скрываться совершенно разные социальные формы, и уж тем более необычной может быть сконструированная реформаторами связь между ними. В России «переход от тоталитаризма к демократии» означал отключение очень многих охранительных механизмов, которые выработала культура и которые успешно поддерживал советский «тоталитаризм».

Когда в СССР происходила перестройка, французский философ Мишель Фуко заканчивал свою большую программу «археологии знания», в том --">