Сергей Георгиевич Кара-Мурза , Юрий Игнатьевич Мухин - Сеющие смерть, или Кто заказывает террор

Тем из «нас», кто является американцем, по причине террористической атаки предъявлен ультиматум, наши защитники требуют, чтобы мы молчали о своем несогласии, безоговорочно положились на наших столь человечных лидеров и полностью доверяли тому, как они определяют наши интересы, дойдя до этого определения тайными (для нас) путями. Другим странам США предоставляют относительную свободу действий в соответствии с дипломатическим прагматизмом, однако одно условие обсуждению не подлежит: выступать против терроризма означает признавать законность применения Соединенными Штатами военной силы по всему миру для борьбы с террористами, а кто они такие — это единолично и тайно определяют сами Соединенные Штаты. Для мусульман на карту поставлено отнюдь не их право исповедовать ислам. На карту поставлено их право открыто противостоять — во имя ислама — террористическим акциям государств, как то: израильскому террору в отношении палестинцев и американскому террору в отношении гражданских лиц в Ираке. Но даже и секулярная критика уже оказывается под подозрением.

Могу ли я по-прежнему использовать здесь термин «Соединенные Штаты», «США»? Политика США? Насилие США? С 11 сентября, еще более чем прежде, мы должны — если хотим видеть ясно— видеть двойным зрением. Существуют две страны под названием США, и любой — будь то с левых или с правых позиций — политический анализ, претендующий на корректность, должен учитывать это разделение. Одна страна под названием США, гражданкой с правом голоса которой я являюсь, — это институционально демократическая республика. Конституция обязывает ее поддерживать баланс между властями — выборными чиновниками на местном и федеральном уровне, с одной стороны, а также между исполнительной, законодательной и судебной властями — с другой. Эта страна основывается на принципах свободы — не на пустой свободе масс-культурной посредственности и свободе потребительского выбора, — а на настоящих, человечных, я бы сказала, универсальных политических свободах — вероисповедания, слова, собраний, достойного правосудия и равенства перед законом, равенства, для установления которого потребовалось более двухсот лет гражданской борьбы и которое означает— не принимать в расчет половые и классовые различия, не оказывать предпочтения по половому признаку, не обращать внимания на расовое и этническое происхождение, и все это — ради того, чтобы утвердить и защитить как индивидуальное, так и коллективное разнообразие во всех мыслимых человеческих смыслах. Я с головой предана этим Соединенным Штатам, стране, которая исповедует такие идеалы — идеалы, ни в коей мере не являющиеся продуктом исключительно нашей истории, поскольку за них боролась вся глобальная публичная сфера. Но есть и другие Соединенные Штаты, которые я не могу держать под контролем, потому что эта страна по определению не является демократией и республикой. Я имею в виду государство национальной безопасности, которое было вызвано к жизни суверенным провозглашением «чрезвычайного положения» и которое образует бесконтрольную зону варварской и насильственной власти, действующей без демократического присмотра ради того, чтобы победить «врага», угрожающего не только и не столько его гражданам, сколько его суверенитету. Парадокс состоит в том, что это недемократическое государство притязает на власть над гражданами свободной и демократической страны.

Государство национальной безопасности США— это военная машина. Она не может обходиться без врага, который и легитимизирует ее; самая страшная для нее угроза — остаться без врага.^[5] Но если война есть, пусть даже «холодная» или нынешняя неопределенная, но уже тотальная «война с терроризмом», то объявленное «чрезвычайное положение» служит оправданием для отмены прав и свобод граждан. Оно служит оправданием для ареста и содержания граждан под стражей без суда. Оно оправдывает убийства и бомбежки без контроля и ответственности. Оно оправдывает секретность, цензуру, монополию на сбор и распространение информации. Разумеется, это все практики тоталитарного государства.

Как я уже когда-то писала, неограниченная, неконтролируемая варварская зона власти — это потенциал государства, притязающего на суверенную власть и, соответственно, на монополию в области легитимированного применения насилия*. Отсюда вытекают два следствия. Первое: не важно, насколько --">