Винсент Бевинс - Метод «Джакарта»: Антикоммунистический террор США, изменивший мир

теперь рассказать эту историю. Серь­
езным подспорьем стали документы, недавно рассекреченные
в Вашингтоне, хотя многое из того, что произошло, по-преж­
нему окутано тайной.
Скорее всего, Индонезия исчезла из мировой политики
потому, что события 1965-1966 гг. обернулись для Вашингто­
на настоящим триумфом. Не погиб ни один американский
солдат, ни один человек в самих США не подвергался опас­
ности. Хотя индонезийские лидеры в 1950-х и 1960-х гг. играли
колоссальную роль на международной арене, после 1966 г. от ее
былой роли страны — возмутительницы спокойствия не оста­
лось ровным счетом ничего. Тринадцать лет работы в качестве

10

Метод «Джакарта»

международного корреспондента и журналиста научили меня,
что дальние страны, стабильно и надежно занимающие про­
американскую позицию, источниками сенсаций не становятся.
Изучив документы и посвятив много времени общению
с людьми, пережившими те события, лично я пришел к дру­
гой, вызывающей глубокое беспокойство теории, объясняю­
щей, почему эти эпизоды были забыты. Боюсь, что правда
о случившемся настолько противоречит нашему представле­
нию о том, чем являлась холодная война, что значит быть аме­
риканцем или как именно происходила глобализация, что про­
ще оказалось ее проигнорировать.
Эта книга адресована тем, кто не имеет специальных зна­
ний об Индонезии, Бразилии, Чили, Гватемале или холодной
войне, хотя я надеюсь, что мои интервью, исследования архив­
ных документов и глобальный подход позволили мне сделать
ряд открытий, которые могли бы заинтересовать и специали­
стов. Больше всего я надеюсь на то, что эта история дойдет
до людей, желающих узнать, насколько непосредственно фор­
мировали нашу сегодняшнюю жизнь насилие и война с комму­
низмом, где бы они ни осуществлялись — в Рио-де-Жанейро,
на Бали, в Нью-Йорке или Лагосе.
Два события моей собственной жизни убедили меня, что про­
изошедшее в середине 1960-х гг. в огромной мере продолжа­
ет влиять на нас — можно сказать, его призрак по-прежнему
бродит по миру.
В 2016 г., шестой и последний год работая корреспондентом
Los Angeles Times в Бразилии, я очутился в кулуарах бразильско­
го Национального конгресса. Законотворцы четвертой по раз­
мерам демократии в мире готовились голосовать по вопросу
об импичменте Дилме Русеф, бывшей участнице левого пар­
тизанского движения и первой женщине-президенту в исто­
рии страны. В одном из коридоров я углядел не особо зна­
чительного, однако неизменно разговорчивого правого кон­
грессмена по имени Жаир Болсонару и подошел к нему, чтобы

Предисловие

11

взять у него короткое интервью. К тому времени было широко
известно, что политические соперники пытаются сбросить пре­
зидента Русеф по формальным причинам и что организаторы
ее отстранения от должности повинны в гораздо большей кор­
рупции, чем она сама2. Поскольку я был иностранным журна­
листом, то спросил Болсонару, не опасается ли он, что между­
народное сообщество усомнится в легитимности более консер­
вативного правительства, которое должно было ее заменить,
да еще с учетом того, что сама процедура лишения власти
законного президента вызывала много вопросов. Его ответы
показались мне настолько не соответствующими общеприня­
тым правилам политического хорошего тона, настолько бес­
церемонным возрождением духа холодной войны, что я даже
не стал включать их в интервью. А сказал он мне вот что: «Мир
восславит то, что мы делаем сегодня, потому что мы не допу­
скаем превращения Бразилии в еще одну Северную Корею».
Абсурд в чистом виде. Русеф была левоцентристским лидером,
и ее правительство можно было упрекнуть разве что в чрез­
мерном дружелюбии к гигантским корпорациям.
Прошло совсем немного времени, и Болсонару вышел
к микрофону в зале Конгресса, чтобы сделать заявление,
потрясшее страну: свой голос за импичмент он посвящает Кар­
лосу Альберто Брильянте Устре — человеку, под руководством
которого, в бытность его полковником, пытали Русеф во вре­
мена бразильской диктатуры. Это была откровенная провока­
ция, попытка реабилитировать антикоммунистический правя­
щий режим страны и стать национальным символом крайне
правой оппозиции всему, чему только можно3.
Когда я брал у Русеф интервью несколько недель спустя —
она ждала итогового --">