Юрий Яньшин - Все правые руки. Разрыв – 3

«корочки»! Я свои права четко знаю. Как только к нам поступил пострадавший с травмой, явно криминального характера, мы тотчас, как и положено, по инструкции, оповестили об этом все соответствующие ведомства. И действовали с учетом чрезвычайного положения, объявленного по стране, а дальше уже вступают в силу законы общечеловеческой морали, но никак не сиюминутной выгоды от получения нужной для вас информации. Да-с!

– Доктор, да побойтесь Бога! Что за белиберду вы мне тут несете?! Какая такая сиюминутная выгода?! С чего это вы взяли, что я действую от лица каких-то мифических темных сил, стоящих на пути общечеловеческой морали?! Вы что, тут, совсем сбрендили?! Да оглянитесь вокруг! Вы, что, не видите, что творится?! – уже еле сдерживаясь, буквально просипел представитель «органов».

– Не надо на меня повышать голос, товарищ уполномоченный, – в ответ тихо, но твердо возразил реаниматолог. – На дворе не 37-й год и вы на меня глазками не сверкайте. Я сказал, что визит к пациенту, в данный момент, невозможен и все тут. Я настоятельно требую отложить его хотя бы до завтрашнего дня.

Упоминание о временах не столь отдаленных вконец вывело из себя эфэсбэшника, который и так прилагал все усилия, чтобы доказать необходимость своего визита в доброжелательной форме. И, несмотря на то, что он был почти на голову ниже своего оппонента, это никак не помешало ему ухватить того за воротник халата и пригнуть журавлеобразного адепта Асклепия⁴ к своему лицу почти вплотную:

– Слышь, ты, дерьмократ туев, – прошипел он тому в лицо на манер кобры, вперив свои побелевшие от бешенства глаза прямо в зрачки оппонента, – видит Бог, я пытался говорить с тобой на человеческом языке, но, как вижу, все без толку! Придется общаться с тобой на доступном твоему пониманию просторечии. А теперь слушай меня внимательно! У нас есть неопровержимые доказательства о причастности этого типа, что лежит у тебя в реанимации, к воскресному теракту. И то, что сейчас произошло с ним, это называется «устранение соучастников в целях сокрытия главных фигурантов дела». Ты способен понять, что этим твоим пациентом дело не ограничится?! Заказчики и дальше будут заметать хвосты, а значит, будут новые теракты и новые жертвы – дети, женщины, старики! Десятки! Сотни! И ты, со своими бараньими мозгами косвенно будешь причастен к этому!

– Да отцепитесь же от меня! – безуспешно попробовал врач отодрать от себя руки вцепившегося в него агента. Но агент, словно издыхающий бульдог, мертвой хваткой вцепился в него и никак не хотел отпускать.

А тот меж тем продолжал, не обращая внимания на попытки доктора оторвать от себя этого явно сумасшедшего, неизвестно как оказавшегося в рядах зловещей спецслужбы:

– Мне, по большому счету, плевать, подохнет или нет твой больной после допроса. Хотя я считаю, что такие типы должны кончать свою жизнь не иначе, как по приговору суда о высшей мере наказания. Для меня самым важным является то, чтобы как можно скорее получить от него нужные сведения любым путем! Слышишь?! Любым! И я их получу, хоть с твоей помощью, хоть с твоим сопротивлением. В одном ты прав. Сейчас не 37-й, но и не «святые девяностые», мать их ети, сейчас на месте президента не предатель, не пьяница и не двуликий Янус⁵, а настоящий правитель, у которого слова не расходятся с делами. А по сему, тебе придется очень сильно постараться, чтобы я забыл написать в отчете о том, как ты сопротивлялся проведению следственных мероприятий.

– А если я все же… – проблеял реаниматолог, до которого только сейчас, кажется, судя по расширившимся зрачкам, начала доходить серьезность обстановки, сложившейся вокруг него самого и его реанимационного отделения.

– А тогда, – перехватил агент уже робкое возражение своего визави, – я свяжусь со своими и уже через полчаса и ты, и все твои медработники будете лежать кверху жопами со сложенными на затылке руками и давать пояснения о своем саботаже. Внял?

– Внял, – уныло кивнул тот головой, едва не задевая носом макушку следователя.

– Ну, то-то же, – сразу оттаял представитель правоохранительной службы, отпуская лацкан докторского халата и даже как-то немного виновато за то, что погорячился, стал разглаживать помятости на нем, случившиеся по его вине. – Веди, давай.

– Только прошу вас, – засуетился доктор, увлекая за собой агента вглубь коридора, – быть, как --">