Галина Николаевна Полынская - История из жизни поэта Владислава Лопухова

Галина Полынская ИСТОРИЯ ИЗ ЖИЗНИ ПОЭТА ВЛАДИСЛАВА ЛОПУХОВА

Завсегдатаям нижнего бара ЦДЛ посвящается.

Слегка одуревший от трезвости поэт Лопухов сидел на кухне и гонял вилкой по тарелке липкий консервированный зеленый горошек. Стихи не писались уже четвертую неделю… Отломив кусочек от придурковато розовой целлофановой сосиски и насадив это на вилку, Лопухов поднес кусочек сначала к свету, потом ко рту и… передумал. Розовый, мясистый крахмал сладострастно шевелился на железных зубьях вилки… Лопухов чуть привстал с табуретки, размахнулся и швырнул вилку вместе с этим в раскрытую форточку. Лопухов с удовольствием подумал, что этот красивейший жест обязаны оценить потомки, и полез в буфет за другой вилкой, но их больше не было, оставались только ложки. Пришлось доедать сосиску руками и скатывать вяло ползущий по тарелке горошек прямо в рот, помогая ему солоноватыми пальцами. Лопухову грустилось.

По оконному карнизу туда-сюда деловито ходили вороны, гремя черными, наглыми когтями. Лопухов их ненавидел, поэтому поджидал очередного пернатого пешехода, подскакивал к окну, барабанил по стеклу пальцами и корчил рожи. Ворона смотрела на поэта плоскими круглыми глазами и, не замедляя шага, топала дальше. Все вороны уже давно знали Лопухова.

Когда были деньги, Лопухов ходил в ЦДЛ, брал кружку пива, рюмку водки и бутерброд с куриным рулетом. Садился за столик и… ждал, чувствуя молодящую дрожь предвкушения дискуссий. Когда приходили они, собратья по литературному цеху, гремя своими кружками и рюмками, Лопухов преображался, выкатывал грудь, шевелил волосами, на исправно плодящей перхоть голове, и высказывался до драки со случайными прохожими на Тверском бульваре…

… а ведь когда Лопухов был маленьким, он жил в одноэтажном Подмосковном домике, боялся ежиков потому что, они топают, собак за то, что неожиданно гавкают, и преданно любил соседского кота по имени Тархун. И не знал, что станет поэтом. Даже не ведал об этом!!! Свое предназначение Лопухов осознал только в шестом классе, когда на доске, перед уроком, написал ругательное четверостишье, посвященное завучу школы. И это получилось так легко, ловко и в рифму, что Лопухов мгновенно прославился на всю школу и избрал себе литературный путь. Увы, невдомек было Лопухову, что муза посетила его лишь единожды, и больше не придет… Он этого не знал, поэтому успешно писал и издавался шестнадцать лет…

… итак… Лопухову грустилось. Хотелось чаю, но ставить чайник и возиться ложкой в надорванной по всем швам пачке заварки было лень. Душа маялась, томилась в неисповеданных лабиринтах обнаженной поэтической натуры… И он изрек:

— Аэкх-х-х… — и зажег кусочек замусоленной свечки, намертво прирощенной к гнутой крышке, оставшейся от банки консервированных огурцов… И… сизый кухонный полумрак, насмерть загаженный дымом сигарет «LM», вдруг засеребрился, засиял в ореоле из последних сил горящей свечки. Лопухов замер, очарованный преобразившейся кухней, которую он сам, про себя всегда величал: «тараканьей слободкой»; и очаровался он настолько, что решил допить водку, второй день томившуюся на дверце холодильника…

Для того чтобы жить дальше, Лопухову необходимо было чудо… Ему хотелось любви и денег, а так же, хоть раз в жизни, своими глазами увидеть космодром «Байконур». Зачем ему нужен был этот космодром, он не знал, но увидеть хотелось… Лопухов наполнил маленькую, но широкую и граненую стопку водкой, махнул ее залпом и только тогда заметил, что на столе нет никакой закуски. Пришлось обойтись так…По подоконнику все куда-то шли и шли вороны…

Вдруг дверца холодильника немного приоткрылась. Лопухов в этот момент пил вторую стопку, поэтому на этот странный факт никак не отреагировал. Из холодильника смущенно, по стеночке, выскользнуло нечто маленькое, зеленое, плоское, с большими печальными глазами. «Огурцы в литровой банке, наверное, стухли окончательно» — почему-то подумал Лопухов, подпер ладонью подбородок и посмотрел на сиротливо жмущееся к стене нечто.

— Ты, случайно не Муза? — без особой впрочем, надежды поинтересовался Лопухов.

— Нет, — шепотом ответило оно и окончательно испугалось.

— А кто?

— Так… просто…

— Угостить нечем, — развел руками Лопухов, — всё тараканы унесли!

И коротко хохотнул, довольный юмором. Гость из холодильника ни на чем не настаивал и --">