крепкая — заходили пару раз какие-то смутьяны, которые болтали о том, что вот скинем аристократов и короля, хорошо заживем, землевладельцы — кровопийцы, все надо поделить, а власть должна быть у народа. Селяне послушали, горестно покивали, и, проникшись мыслью горе-смутьянов, взяли и повесили их прямо на площади, не дожидаясь дружины графа и его суда. Потому что нечего на хорошего аристократа клеветать и вообще на королевскую власть покушаться. А уж тем более, все делить, эка удумали. Кормить всяких голодранцев, которые сами не могут себя прокормить? Для крестьянина, зарабатывающего потом и кровью пропитание, отдать кому-то просто так нажитое иногда и непосильным трудом — это самый страшный грех.

— Кладите его на колоду, — указал староста на стоявший поблизости пень с поленницей дров рядом.

Младенец затих, как бы поняв, что что-то пошло не так. Староста сплюнул, примерился, поднял сверкнувшее на солнце лезвие… И полетел на землю, издав хеканье от сильного удара в грудь.

— Я же сказал, уроды, этот младенец принадлежит богам, — почтенный старец в черной одежде упер блестящее острие посоха в грудь лежащего старосты. — Все поняли?

— Дда, господин Ариветт! — испуганно проговорил староста, потирая грудь там, куда до этого прилетело навершие посоха. Чертов маг, несмотря на внешне субтильный и ветхий вид, был полон сил и мог обработать любого местного бойца не только магией, но и своим боевым посохом. И, судя по посоху, уж рядовым магом он не был точно, слишком вычурный и характерный был узор на древке, выдававший владельца с головой.

Бывший боевой маг высокого ранга — так, по крайней мере, думали о нем жители деревни. Лет тридцать тому назад он появился из ниоткуда, уже такой же внешне старый и поселился на отселке подальше ото всех. И самое странное для селян из округи — граф Беллами стоял за него горой. Хотя маг и сам мог за себя постоять, как выяснили любители прощупать новых поселенцев на вшивость. А уж место, на котором поселился маг, отпугивало само по себе — граница Проклятого Леса, того самого, где осуществляются проклятия Древних, а по ночам в чащобе бродят чудовища и неупокоенные души мертвецов, светя призрачными дьявольскими огнями и издавая нечеловеческий вой и рев. По крайней мере, так рассказывали старики, пугая детвору и дебелых крестьян.

Маг занимался обычными делами, которыми промышляют обычные деревенские маги средней руки — лечил людей и скот, колдовал урожай над полями, избавлял от вредителей, заговаривал дома. В общем, маг себе и маг. Но иногда он пропадал. На неделю или две, и просители, освящающие себя Святым Кругом при виде Проклятого Леса, напрасно ждали его в месте встречи у выселок — маг не любил непрошенных гостей и мог сильно обидеться, как например на сельского кузнеца Бенривена, который было вздумал сунуться к нему домой, куда не было ходу никому. После этого Бенривен не мог спать с женой до тех пор, пока маг не сжалился и не вернул ему мужскую силу. Но урок пошел впрок, и больше на тайное убежище мага никто не мог покуситься, как и не прислушиваться к его просьбам, больше напоминавшим приказы. Как и было в этом случае.

— Я забираю младенца. Есть возражения? — маг обвел взглядом кучку людей, бывшую со старостой.

Возражений не было. Даже местные сельские горлопаны испуганно притихли, вспоминая злопамятность мага.

— Ну вот и хорошо, — маг наклонился к колоде и поднял легкое тельце, накинув края рогожки на голый животик малыша. — И запомните, кто причинит вред ему — причинит вред мне. Все понятно?

Судя по гробовому молчанию и страдальческим рожам селян, вопрос мага так и остался риторическим. Маг с младенцем на руках прошел через расступившихся присутствующих и пошел в направлении околицы.

Ярсгар с детства любил читать, сколько себя помнил. Старый маг, заменивший ему отца и мать, выходивший его, дал ему начала образования. А уж почитать у мага было что. В его подземном жилище, сделанном из странного камня без стыков, который маг почему-то называл «бетоном», целый этаж, средний, минус второй, занимала библиотека. Попадались ему как старинные бумажные фолианты, затрепанные, с пожелтевшими страницами и истрепанными обложками, так и книги, оставшиеся от Древних — эта полка стояла отдельно. Книги на этой полке мало напоминали обычные — на неизвестной не желающей желтеть прочной бумаге, в глянцевых обложках с непонятными надписями типа «Устройство свертки пространства --">