Леонид Антонов - Отыгрыш за мага

Что было печальней всего, так это то, что своими когтями русалка умудрилась порвать завязки плаща по шеей, благодаря которым он держался! И вследствие этого, мой зелёный плащ улетел в воду, где его в ярости разорвали речные "девушки"…

Но горевать по этому поводу, учитывая, что это была всего лишь вещь, легко заменяемая, не было времени! Да и в тот момент, когда услышав крик паромщика, которого схватили две русалки и всё же умудрились стащить старика с плота, я понял: больше тянуть нельзя!

Потому, захватив с помощью телекинеза паромщика за одежду, догадавшись до этого лишь в то мгновение и то чудом, я выдернул его обратно на плот, зашвырнув едва ли не на середину, после чего воспользовался грозовым разрядом. Несколько молний, с громом ударили с небес прямо в воду, после чего на поверхность речки, на том расстоянии, насколько мог охватить глаз, всплыли мёртвые тела. Как рыб, так и этих отвратительных тварей…

— О, Великий Всетворец, какой ужас! Уберите это отсюда, немедленно! — завизжала та самая мадам, указывая на одну из русалок, которая в последний момент успела выскочить из воды, запрыгнув на плот. Испуганно озираясь, тварь напала было на визжащую дамочку, которая была ближе всех к ней, но три ледяные стрелы не позволили ей сделать той ничего плохого, убив наповал. — Отвратительные создания, просто омерзительные! Как такая гадость вообще может существовать, ума не приложу… Ну, а вы если изначально могли вызвать молнию, почему сразу не воспользовались ей?! Решили, что для начала стоит набить себе цену?!

— Мама, перестань…

— Замолчи, дурак! Я не с тобой разговариваю! — огрызнулась мамаша парня, влепив ему пощёчину, после чего подскочила с лавки и подойдя ко мне, ростом едва доставая до подбородка, стала злобно заглядывать в глаза. — Давайте, расскажите, что вам помешало сразу же, ещё с берега, призвать эти молнии и убить всех монстров до того, как мы отправились бы в путь?!

— Может быть, поэтому, — только и оставалось сказать мне, обведя рукой речку, заваленную трупами монстров и рыбы настолько сильно, что плоту стало трудно плыть из-за них. — Теперь же позвольте узнать, кто будет это всё убирать? Может быть, вы лично разгребёте все эти кучи мёртвых тел, из-за которых плот почти не двигается? Или ваш сын этим займётся? А может быть и вовсе ваш муж или ещё какой родственник, нет?

У дамочки не нашлось, что ответить на мои слова. Усевшись обратно на своё место, она начала вполголоса чихвостить меня, и что самое обидное, некоторые из пассажиров с ней соглашались, кивая и поддакивал ей, и так же в свою очередь обливая меня "грязью", пусть и не так сильно и смачно, как дамочка. Которая ещё и упомянула, что паршивые бродяги вроде меня, не имеют право разговаривать с ней, дочерью уважаемого торговца, в таком грубом тоне…

Чтобы не слушать всё это, я отошёл к задней части плота, попутно столкнув ногами труп русалки в реку, где этих трупов и так уже было порядком, предварительно бегло разглядев тварь. Тёмно-зелёная чешуя покрывавшая всё тело; большой рыбий хвост вместо ног; без каких-либо признаков волос на голове, на месте ушей были маленькие плавнички, а под ними в районе щёк жабры… Что же меня больше поразило в русалке, так это то, что у твари была ярко выраженная женская грудь, не покрытая чешуёй, и не самого маленького размера, к тому же вполне аккуратная!

— Мерзкие твари, а? — с невесёлой усмешкой спросил паромщик, когда я подошёл к нему. Как заметил ещё ранее, у старика правая штанина чуть выше колена была покрыта кровью, и ему было тяжело стоять на ноге, отчего он то и дело менял её положение. — Ох, паршивые потаскухи… Радует, что у них не брачный сезон, а то пришлось бы совсем тяжко… Не знаю, в курсе ты или нет, но в сезон спаривания, они становятся настолько озлобленными, что у них даже тактическое мышление появляется! Начинают действовать, словно командиры военные, никак иначе! Страшные, в общем, чудища, как внешне, так и просто, да… И ведь знаешь, что обидно — у некоторых из этих ужасных тварей сиськи даже покрасившее и побольше, чем у наших девок будут, хе-хе-хе!

— Сильно укусили? — спросил я, указав на ногу старика, прервав его хрипловатый смех, которым тот залился от собственной шутки. Но паромщик лишь отмахнулся.