Дмитрий Николаевич Дашко - Москва

вырулил на дорогу. Похоже, маршрут был заранее согласован и ни капли не зависел от моей воли.

Ну что ж… Петроград образца 1922-го я видел, полюбуюсь на красавицу Москву.

Глава 2

Довольно непривычно, после маленького провинциального городка вдруг оказаться на улицах мегаполиса, а Москва всегда соответствовала этому термину.

Здесь творилось воистину вавилонское столпотворение: толпы народу перемещались туда и обратно, чудом не попадая под колёса автомобилей (столица — есть столица, машин хватало), тысяч конных экипажей и телег, или с перезвоном громыхающего по рельсам трамвая.

Отовсюду летели крики: кто-то продавал, кто-то покупал, звучали тоскливые мелодии шарманщиков, носились мальчишки-газетчики, оповещая о последних новостях, у реки женщины полоскали бельё. Кстати, если не изменяет склероз потом здесь появилась гранитная набережная — пока же ничего такого не наблюдалось.

Представляю, какая здесь творится веселуха, когда река выступает из берегов, топит, наверное, похлеще, чем в Питере.

И ещё одно, не самое приятное ощущение: в прогретом от солнца воздухе стоял как топор едкий запах дыма, копоти, солонины, потных тел и нафталина. Всё это удушливое амбре резко ударило в нос. Я невольно поморщился. Вот что значит чистая экология провинциального Рудановска: приучает к хорошему даже такого индустриального человека, как я.

Тут водитель нажал на клаксон: мы чуть не переехали телепортировавшегося из ниоткуда продавца пирожков.

— Чтоб тебя! — раздражённо воскликнул водитель, и это было первое слово, которое я от него услышал.

Москва не зря снискала славу купеческой столицы. Торговля тут фактически везде. На каждом шагу рынки, павильоны, базары и базарчики.

Огромное количество военных, совслужащих, спешащих на работу. Глаз привычно выхватывает из толпы цыган — их трудно не опознать по ярким нарядам. «Ромалэ» на удивление много, такое чувство, что они перекочевали в Москву со всей России.

Девинталь, смеясь, пояснил, что в городе появился даже целый «цыганский уголок» в Петровском парке.

Ничего не имею против их брата, но создавать проблемы для милиции и рядовых граждан «ромалэ» умеют.

А вот и мои коллеги, редкие милицейские патрули кажутся маленькими островками в безбрежном океане людей. Как, спрашивается, эти ребята в новой форме справляются с прорвой работы? Тут ведь и масштабы преступности соответствующие.

И очереди, везде очереди: на биржу труда, в государственные магазины, книжные лавки, в синема.

НЭП сделал своё дело. Витрины нэпманских торговых заведений ломились от выставленного товара. Правда, цены в них кусались, но щегольский вид некоторых прохожих наводил на мысли, что есть те, которым всё по карману. И такой модной публики хватало.

На каждом углу яркие крикливые плакаты: здесь рекламируют новую фильму с Мэри Пикфорд, по соседству мускулистый рабочий заносит молот над сжавшимся от страха буржуином. Мы быстро проскочили это место, я так и не понял, что было написано на агитплакате. Хотя, можно предположить, надпись гласила что-то вроде «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!»

Реклама цветёт и пахнет. На тех же витринах попадается всякое: «Есть дороже, но нет лучше пудры КИСКА-ЛЕМЕРСЬЕ». Сплошная эклектика, вызывающая улыбку: за стеклом галантерейного магазина выставлен портрет Фридриха Энгельса, а рядом развешаны дамские комбинации. Неплохая компания для классика, чего уж…

— Как вам у нас? — обернулся ко мне Крошкин. — Нравится?

— Очень, — искренне ответил я.

Во мне прямо заговорила ностальгия урбаниста. Люблю человеческие муравейники и всё тут. А особенно обожаю метро, но до его строительства ещё далеко.

Крошкин удовлетворённо кивнул.

— Я — сам москвич, — добавил он с улыбкой. — Очень красивый город.

Девинталь усмехнулся.

Я продолжил вертеть головой, выхватывая самое интересное.

Пивнушка, ещё одна, и ещё… Да тут просто целое царство пивных. И зазывающий плакат «Пейте пиво, господа, — пиво лучше, чем вода». Причём написан текст без старорежимных «ятей», краска даже выцвести не

--">