Inner voice - Изгнанник отовсюду

— Мы все еще не начали, Максим. Твое отступление все еще возможно.

— Почему ты так хочешь, чтобы я ушел?

— Сражения не доставляют мне удовольствия.

— Так не сражайся. Уходи — и все тут же закончится.

— Есть вещи, которые необходимо делать, не глядя на свое отношение к ним.

Я встал в стойку, чем вызвал у аррана сокрушенный вздох. Кажется, убивать и сражаться он и правда не очень любит.

Взмах меча я отвел в сторону, но тут же пришлось защищаться и второй рукой — Борланд оказался нереально быстрым. Его атаки постоянно искали бреши в моей обороне и я не сомневался — если так продолжится и дальше, то непременно найдут. Редкие возможности контратаки тут же пресекались — для защиты он использовал не только меч, но и элементы своей брони на руках. И только в этом был мой шанс — каждый мой удар оставлял там надрезы. И если так продолжится и дальше, то скоро там появится брешь, в которую, если повезет, я нанесу ему первую рану. Если конечно, продержусь до того момента.

Борланд, разумеется, не мог не понимать, что его броня постепенно крошится под моими ударами, однако он не выказывал беспокойства, словно все идет так, как задумано. Это заставляло меня нервничать, появилось ощущение, что он играет со мной, словно кот с пойманной мышью.

— Успокойся и придерживайся плана! Если начнешь нервничать — начнутся ошибки!

Я резко разорвал дистанцию и попробовал успокоиться.

— Почему ты вступаешься за них? — спросил арран.

— Если выбор состоит из двух зол, стоит выбрать меньшее.

— Мы не зло, Максим.

— Вы раз за разом устраиваете геноцид! По-твоему, это не зло?

— Это на благо миров Иггдрасиля.

— Это лишь твоя точка зрения! Никто не знает приносит ли это пользу на самом деле!

— Успокойся!!! Злость сделает тебя слишком беспечным, заставит тратить больше сил, чем следует!

— Ты ошибаешься. Мы стали Разрушителями очень давно и благодаря нам система миров стала гораздо чище. Мы нужны.

— Каждый вправе сам решать как им жить, Борланд. Никто не имеет права вмешиваться в жизнь других.

— Эльфы именно этим и занимаются.

Оружия вновь скрестились.

— Как и вы, но не так чудовищно.

Подсечку я перепрыгнул, но вот оглушающий удар по виску пропустил. Дезориентация могла бы стать фатальной, но каким-то чудом догадался отпрыгнуть назад… и краем глаза увидеть, что меч не достал до меня какие-то считанные миллиметры.

— Есть кое-что, что может дать тебе преимущество.

«Что именно?»

— Я могу усилить твое восприятие и концентрацию, ускорить течение сигналов по твоим нервам. Для тебя это будет похоже на замедление времени. Но оно быстро истощит твои силы, у тебя будет минут семь, не больше.

«Давай. Если это сработает, то я с удовольствием выслушаю все «огромное спасибо», которые мне выскажет организм за истощение! Главное — чтобы было что выслушивать!»

Время и правда словно замедлилось. Не сильно, примерно на четверть, но стало гораздо легче. Бреши для контратак стали более очевидны, латная перчатка на его левой руке изрезалась настолько, что проступила светлая кожа аррана. И здесь, в шаге от его первой раны, я допустил беспечность.

Сначала я почувствовал, что левая рука у меня как-то охолодела. И лишь затем понял, что Борланд нанизал мое плечо на свой меч, словно шашлык на шампур. И это вызвало во мне такую вспышку ярости, что она заглушила весь болевой шок, который сотрясал сейчас мои нервы. Я, не пытаясь вытащить из себя меч, продолжал атаковать практически безоружного Разрушителя, защищавшегося сейчас лишь единственной рукой и, в конце концов, заработавший глубокую царапину через все лицо, брызнувшую в меня черной и густой как смола кровью. Получивший рану Борланд тут же отпрыгнул, вырвав из меня свой меч, и, сбросив уже бесполезную рукавицу, промокнул пальцами свой порез.

«Закрой рану!»

— Я не смогу поддерживать восприятие слишком долго, в нервах слишком много боли, которую приходится тормозить!

Нить на плече слегка сжалась, перекрывая кровоток и исключая смерть от кровопотери. Опять левое! Опять! Ну почему всегда левое, почему???

— Давно я не видел собственной крови, — пробормотал арран, разглядывая свои окровавленные пальцы, после чего посмотрел на меня. — Ты очень хорош, человек, ты очень достойно сражаешься. Но, наверно, пора заканчивать.