Михаил Васильевич Шелест - Бастард Ивана Грозного 2

со шлюза воды колесо вращалось и зачерпывало ковшами воду, а вместе с водой подплывшую к шлюзу рыбу, идущую на нерест. Ковши имели огромный размер, но напора воды хватало для подъема, так как ковши имели двусторонние объемы. Из одного рыба высыпалась в жёлоб, в другой наливалась вода, уравновешивая нагрузку.

Санька заворожённо смотрел, как рыба сыпалась в деревянный жёлоб и скатывалась сначала в большой чан с водой, а из него уплывала в реку. Несколько мужиков с помощью небольших багров отбирали «молочников», как называли тут самцов стерляди, для себя. И Санька понял, что основная функция колеса, это не лов рыбы, а переправка её через плотину.

От простоты добычи рыбы на пропитание Санька ошалел.

Вернувшись в село лесорубы разбрелись по беднейшим домам, где им, за мзду малую, дали пристанище и ночлег. Санька попал в дом молодой вдовицы с двумя малыми ребятишками, которые уже спали за ширмой на полатях. Вероятно, так случилось нечаянно, но кто знает? Народ здесь привык ловить судьбу за хвост. Иначе не выживешь. И все вокруг всё понимали, что вдовицу в жёны никто не возьмёт, а вот на временной основе, глядишь, что и перепадёт детишкам на молочишко.

Санька ночью не блудовал, а отлично выспался и потому был бодр и готов к дальнейшему пути. Однако товарищи его выглядели помятыми и желанием куда-то двигаться не пылали. В конце концов это не его задание было доставить лес в устье Луги и Санька решил тоже расслабиться.

Вернувшись к вдовице, Санька застал её за уборкой, а именно за мойкой полов. Детей в хате не было. Увидев вошедшего гостя, Варвара хмуро окинула его взглядом, не поднимая головы от пола.

— Уходишь? — Бросила она и продолжила шоркать из стороны в сторону по полу тряпкой.

Бёдра хозяйки колыхались на противотакте так заманчиво, что Санька и не заметил, как шагнул к ней и взялся за них руками. Не мог он себе позволить упустить такую красоту.

— Нет, пока. Ещё на сутки остаёмся.

Варвара замерла, почувствовав его плоть, и, оперев руки в колени, затихла.

Санька одной рукой скинул порты и приподнял заправленный за пояс подол, оголив упругие ягодицы, потом слегка присел, ввёл свой напрягшийся уд в горячее лоно и притянул Варвару за бёдра к себе.

Он не торопился, но действовал напористо, и вскоре женщина под ним стала встречать его тело с напряжением и усилием. Потом Санька почувствовал, как его уд несколько раз сжало, Варвара дрогнула телом, и он, «отпустив вожжи» с нежным рычанием: «Вар-вар-вар-варрра!» выбросил своё семя.

Потом он поднял её на руки. Варвара стыдливо спрятала своё лицо на его мощном плече. Санька шагнул из портов к уже застеленной лежанке и осторожно положил на неё Варвару.

— Дверь прикрой, срамник. Робяты могут вернуться.

* * *

Лесорубы задержались в Большом Кузёмкино ещё на два дня.

Узнав о том, что Санька, хоть и молод, но уже тоже вдовец, селяне прониклись к ним в Варварой искренним одобрением. Глядишь и останется мужик в посёлке. А такие большие и крепкие руки и плечи, как у Саньки упускать было грешно. Вот и принялись селяне Варвару хвалить.

Санька в тот же день скосил всю траву на Варькином покосе. А покос тот ограничивался примерно сотней соток. Примерно пятьдесят больших шагов на двести. Гектар, короче. Ну правильно, коровёнку только с гектара и можно прокормить.

Мужик Варькин потоп в море, куда селяне ходили за сельдью, около года назад и косить траву она в этом году не хотела. Подкашивала слегка, но больше думала о том, кому бы покос отдать за треть сена. А тут привалило бабе счастья.

Саньке понравилось в Кузёмках. Он промерил глубины за островом и принял решение порт ставить там.

Глава 3

О том, что на Луге поставят морской торговый порт, староста поселения Кузёмок знал давно. Идея эта вынашивалась ещё царём Василием, а Адашев по распоряжению царя Ивана Васильевича уведомил о том, что присылают строительный лес, камень и людей, все городки и сёла Ямской пятины. Предупредил и о том, что руководить строительством станет боярин и царёв советник Александр Мокшевич Ракшай.

Санька о том не знал и, представившись по полному имени, удивился реакции старосты. Тот упал в ноги и запричитал, что-то типа «не вели казнить».

— Ты, Иван Кузьмич, можешь сколько угодно валяться в ногах, однако принимайся за работу. Никого я тут не знаю, а времени у нас с тобой всего ничего. До заморозков. Ибо по зиме сюда приедет --">