Дмитрий Чайка - Купец из будущего ч.1

больше ласки ни от кого. С того самого дня…

Деревушка мелкого рода из племени хорутан была похожа на тысячи таких же, разбросанных от Альп до самого Янтарного берега, что был далеко на севере. Заглубленный в землю домишко с двухскатной кровлей, крытой тёсаными жердями, берестой и дерниной, вмещал всю их семью — отца, мать и троих сыновей мал мала меньше. Пол из утоптанной до каменной твердости земли мамка засыпала свежей травой, которая и давала тот духмяный запах, что снился потом Самославу. В сильные дожди вода все-таки затекала в хижину, но поднятая на чурбаках лежанка, покрытая вытертой медвежьей шкурой, делала эту напасть не слишком уж страшной. Вода уйдет, а потом мамка набросает на пол травы или сухого камыша, что снова подарят ногам приятную щекотку.

Очаг из камней, сложенных на глине, приятно потрескивал сухим валежником, который был набросан рядом. Дым от него поднимался кверху, прямо к еловому бревну, на котором держалась немудреная крыша, облизывал его и лениво уходил в волоковое оконце под стрехой. Потому и бревно это, и тёс крыши были покрыты слоем сажи, которую мамка каждую весну вычищала пучком травы, поминая при этом леших и прочую нечисть. А еще она меняла подстилку на полу, наполняя дом свежестью и чистотой. Самослав так любил этот запах. Они жили у реки, как и все нормальные люди. Ведь только звери живут в лесу. Вода — это рыба, это ил, который батя тащил ведрами на огород, это камыш, корневище которого они ели в конце весны. Без реки никак нельзя! Вот и в тот самый день они с батей пошли проверять верши, что тот плел из гибких зеленых веток.

— Смотри, Самослав! — батя вытащил из верши неплохого судака, который заплыл туда, думая поживиться плотвой. Плотва — рыба мелкая, костистая, лишь в уху и годится. То ли дело стерлядь, пугавшая мальчишек длинным чудным носом с усиками. Крупную рыбу потрошили, промывали, чуть подсаливали и вешали под стреху, где она и доходила, пропитываясь дымком. Соль была дорога, ее мамка в лыковом туеске хранила, и попусту не тратила. Не для баловства она, без нее на зиму рыбу не сохранить. Самослав помнил и ее запах, душный, и даже немного противный, отдающий тухлятиной. Но мамка с отцом рыбу ели и нахваливали, а потому и дети ее ели, не кобенясь. Весной вспоминать еще будут, как сытно летом бывало. Тяжко иногда жилось весной, голодно очень. Только если заяц какой в силок попадет, тогда дома целый пир был! Дичь в тех местах уже повыбили, а потому мясо в деревушке видели нечасто, и каждый раз это был праздник. Они все больше ели просо и жито, разваренное в кашу, жареные желуди, птичьи яйца и репу. Летом ходили по ягоды в малинник, продираясь через густые заросли. По осени — шли за грибами, которые после теплого дождя пугливо выглядывали из-под каждого листа. Грибы сушили, развешивая над очагом. Суп из сушеных лисичек получается такой, что ложку проглотишь! А когда мамка растирала камнями жито, желуди и лесной орех, мальчишки замирали и смотрели на это действо, не смея шелохнуться, и глотая набегающую слюну. Ведь потом она месила тесто из получившейся муки, и жарила в золе очага вкуснейшие лепешки. Самослав помнил и этот запах. Странно, он уже не помнил лиц родителей, но запахи своего детства он помнил так, словно это было вчера. А ведь с тех пор прошло уже целых пять лет!

Они проснулись до рассвета от криков тетки Горицы, что жила в полусотне шагов. Батя вскочил рывком, и одним движением оказался у двери. Отцово лицо приняло сосредоточенное выражение, и впервые в жизни Самослав увидел страх в его глазах.

— Обры(1), — коротко обронил он. — В лес, живо!

Мамка схватила сыновей в охапку и сунулась в дверь, где стоял батя, сжимающий в руке копье и два дротика, которые метал без промаха на тридцать шагов.

— А ты? — с тревогой в голосе спросила мамка. Она сорвалась, и ее голос дрогнул. Батя выглянул из приямка входа.

— Я их уведу. Пошла! Сейчас!

Мамка бросилась в лес, таща за руки младших мальчишек, а Самослав замер, завороженный невиданным доселе зрелищем. Десятка три конников на низкорослых лошадках взяли деревушку в кольцо. Только их дом, почти прижавшийся к лесу, в эту петлю не попал, он стоял чуть на отшибе. Всадники, что казалось, слились со своими конями, крутили над головой волосяные петли и ловили ими мечущихся людей, опрокидывая их наземь рывком аркана. Батя побежал в сторону, отвлекая на себя внимание конника, который бросился за его семьей. Дротик, что он метнул в --">